Александра Мурри - Вдохнови меня [СИ]

Двое в полутемной комнате друг напротив друга. Напряженное молчание переплетается с ветром, тихими потоками проскальзывающим в открытое окно. Мужчина, женщина и тишина.

Павел несмело прикоснулся кончиками пальцев к щеке девушки, прося разрешения.

— Я не могу без тебя, — простые и эгоистичные слова прозвучали как низкие вибрирующие ноты виолончели. Голос мужчины и ласка пальцев, вместе они вызвали дрожь в теле девушки. Так бывает, когда в тишине зала ждешь первых звуков, которые вот-вот прозвучат из под смычка, захватят и расскажут историю.

Здесь и сейчас на сцене всего один солист, а девушка — единственная, кто слушает в темном зале. Она не двигалась и молча смотрела в напряженное лицо человека, которого любила. Смотрела и слушала, как и положено публике. Сложно поверить, что Павел действительно здесь, с ней, снова.

Как он нашел ее и как его пропустили так поздно в общежитие? Хитрый и расчетливый, как всегда добивается своего любыми способами. Для чего он здесь? Не наигрался еще с наивной влюбленной дурочкой? Или что-то новое придумал?

Видимо, все безрадостные размышления отразились на ее лице, так как Павел прерывисто вдохнул и сжал руки в кулаки. Маша настороженно следила за каждым его движением. Растерянность и неверие в происходящее. Будто она зритель, имеющий уникальную возможность понаблюдать со стороны за происходящим в параллельной реальности. В реальности, где все перевернуто с ног на голову, неподвластно логике, где желания, опасные, дикие, тщательно гонимые, — сбываются.

— Маша… Прости меня. То, что происходит между нами, пугает. Я не могу этим управлять, уже не принадлежу сам себе, абсолютно. Зависим настолько, что когда тебя нет рядом, ломка начинается. Я хотел это прекратить, я струсил.

Он подошел вплотную к застывшей девушке и наклонился, зарываясь носом в распущенные волосы.

— Ничего не вышло. Я не могу спать, заниматься, нормально дышать не могу. Ищу любые мелочи, что нас связывают, — прошептал таким тоном, каким признаются в самых постыдных грехах.

— Я… Смешно, — он отнюдь не весело усмехнулся, — долго искал твой шампунь, выбирал, перепробовал все бутылочки в магазине, а когда нашел, купил и дышал им. Как обдолбанный наркоман нюхал и нюхал.

Он по-прежнему сжимал кулаки, не позволяя рукам тянуться к любимой. Она гипнотизировала или заколдовала, ничего вокруг для Павла сейчас не существовало. Только Маша, ее серые грустные глаза, бледные губы. Так талантливый исполнитель сосредотачивается на произведении, которое играет. Искренне и вдохновенно, только он и оно. В данном случае, он и она перед ним. Весь мир, вся вселенная, в девушке напротив.

— Я не смог без тебя. Начал искать уже на второй день, — признание не задело гордости. Боль причиняло молчание в ответ на его слова.

Павел умирал эту неделю в привычном, ранее тщательно охраняемом одиночестве и ненавидел себя за все что сотворил. За трусость, дурость, жестокость. И не только по отношению к Маше, но и к себе самому. Если Маша будто умерла в тот момент в зимнем парке после его слов… Он видел это, ее как выключили на счет три. То сам он умирал долго, каждую мучительную минуту после произнесенных трех проклятых слов.

Невыносимо долгое количество минут, складывающихся в часы и дни. И теперь, стоя в маленькой комнате общежития, найдя ее после семи дней поисков, он усилием воли удерживал руки, не позволяя им сгрести девушку в объятия. Самая желанная во всем мире, на расстоянии нескольких сантиметров.

Павел понимал, что не имеет теперь на нее никаких прав, сам отказался. Но тянуло как магнитом и, хотя руки удавалось держать при себе, все тело льнуло к Маше независимо от воли и самоконтроля.

Несколько минут после монолога снова царила тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в шторах и сбивчивым дыханием. Прекрасная партия исполнена красиво. Публика в лице девушки могла бы гордиться, что это все ради нее. Но она не могла отойти от этого мужчины, как и он от нее. Не могла отстраниться и быть объективной.

Очень редко, но бывает, что сцена и партер сливаются. Просто слушателей — нет. Все участники — игроки, и у всех своя партия в данной пьесе. Искренне или не очень, умело или коряво, но сыграть в ней должен каждый. Независимо от своего на то желания.

Девушкой владело чувство, что ее предали и выставили вон. Ведь и в самом деле, он отказался от всего, что она была готова ему дарить. Обида жгла изнутри и ожесточала мысли, убивая все другие ощущения в зародыше. Реальность в эту минуту не такая, какой ее старательно выстраивала Маша. Ее реальность всего мгновение назад была полна тоски и боли, но зато контролируемая и спокойная. Позволяющая отдохнуть и, в перспективе, привыкнуть, став сильнее.