Андрей Буторин: Мать-одиночка

К тому же, нам с Ириной предстоит сложный разговор, который явно не для ушей детей.

Я суетилась на кухне, ни капли не беспокоясь о том, что дети могут заснуть в неположенном месте. Интуиция не просто шептала, она кричала о том, что детки утянут гостью в спальню и потребуют почитать им сказку.

— Зоя, они уснули… ммм, манник с персиками, — Ирина вошла на кухню и осеклась.

Начать с того, что видеть, с чем я готовила манник, она не могла — я все убрала, а сам манник в духовке. Собственно, и знать, что я именно манник делаю, она тоже не могла. Я никогда при ней раньше его не готовила, точнее готовила, но уже позже… спустя год, если не больше.

— У меня странное чувство, Зоя, я пришла к тебе, чтобы сказать… чтобы обвинить, а потом… Я… — Ира грузно опустилась на табуретку, — если я продолжу, ты решишь, что я сошла с ума…

— Ты пришла обвинить меня в том, что Виктор погиб. И выпивать ты по этому поводу начала. И если не ошибаюсь, скорее всего, тебе привиделась наша дружба?

— Не совсем, — мрачно подтвердила Ира. — Мне две недели такие сны снились, Зоя. Я…

Женщина замолчала. И я понимала ее опасения. Мы не были с ней близки. Наши отношения можно было охарактеризовать одним словом: терпение. Я терпела ее выходки и ее слепую, юношескую любовь к моему мужу. Ира же чудила и в упор не замечала любви собственного мужа.

— Тебе снилось то, как ты ко мне пришла и устроила скандал, — я вздохнула и закрыла двери кухни, — снилось, что потом мы с тобой боролись за детей с родителями Виктора, также снилось то, что впоследствии мы стали хорошими подругами. А у тебя появился сын, а спустя три года ты пулей мчалась в мою новую квартиру, переживая обо мне и моем молчании, так?

— Это магия какая-то? — шепотом спросила Ира. — Я ведь и выпила не потому, что получила горькое известие. Зоя, я не черствая… мне эта муть две недели снится, вот прямо все-все… Я думала, что это обострение, может сезонное что-то, навеяно дурными мыслями и переживаниями, но когда я сегодня… я…

Подруга всхлипнула, а затем разрыдалась.

— Зоя, мы или спятили, или…

Я действовала на рефлексах, крепко обняла Ирину, погладила ее по плечам и волосам.

В эти секунды я уже не сомневалась в том, имею ли я право рассказать правду, поверит ли она мне, или нет. А потому тихонечко начала свою историю.

Я рассказала обо всем. Вот полностью доверилась, как это уже случилось однажды. Ира не плохой человек, все могут ошибаться. И я точно знаю, что из нее вышла потрясающая подруга и мать.

К тому моменту как я закончила, мой голос охрип, а за окном светало. Манник благополучно сгорел в духовке, и мы еще по этому поводу посмеялись. Немного нервно, но явно с облегчением.

— Зоя, это все так невероятно звучит, — в который раз сообщила подруга. — Виктор жив и десять лет провел на чужбине. Боже, Зоя, да я даже произнести вслух о другом мире не могу. Мне не по себе.

— Мне тоже, — согласилась с ней и разлила горячего чаю. — И я боюсь, что нас обманули, что в итоге Витя не вернется…

— Вы же вернулись на Землю? — строго спросила Ира. — Вернулись. Значит и он вернулся в те события, в которых находился прежде, чем с ним случилась беда. Я думаю, что его ранение в этот раз будет легким.

Женщина замялась и втянула голову в плечи. Водилась за ней такая привычка, когда она считала, что ляпнула что-то не то.

— Я понимаю, о чем ты, — улыбнулась ей.

— Но тебя что-то гнетет. — Ирина отхлебнула чай и прищурившись на меня посмотрела. — Ты не можешь простить ему интрижку?

Я вздрогнула, горячая жидкость потекла по столу.

— Не суетись, я вытру, — тут же отреагировала подруга. — Так я права?

— А ты бы смогла? Ира, я умом понимаю, что он не виноват, что с ним обошлись по-скотски, но скажи мне, даже если бы у него не отобрали память, десять лет слишком долгий срок. Кто знает, может, он нашел бы себе женщину уже осознанно. Да и я хороша, за три года, что его не было, и я считала его погибшим, у меня были ухажеры.

— Не смеши меня, пара поцелуев — это все, что у тебя было. А потом ты знакомила детей со своими ухажерами, и тех ветром сдувало. Ты бесишься, что сама оказалась чересчур верной памяти погибшего мужа, а Виктор имел длительные отношения. Но Зоя, почему ты так плохо о нем думаешь? Я уверена, что сохрани он память о вас, и никаких бы женщин не было, даже тех, что так настойчиво ему подкладывала император…

— Король, — машинально поправила я.

— Да хоть Папа римский. Зоя, вы здесь. Вам дали еще один шанс начать все сначала, понимаешь? Не нужно плакать ночами напролет, вспоминая о том, кто был тебе дорог. Не нужно изводить себя тем, что ты не сделала, не сказала, когда была возможность. Не нужно винить себя за то, что вела себя не так, как могла бы, Зоя… Если ты этого не понимаешь, то я начну считать, что никогда Виктора ты и не любила.