В далеком пустом доме раздался звонок. Весь зал — кроме оператора — покатился со смеху, но они смеялись по-доброму, не желая обидеть заштатный маленький городок или одетую в форму взволнованную даму на вращающемся стуле; все понимали и никто не удивлялся, что Мир Будущего может находиться немного дальше, чем кажется отсюда. Просто время в разных частях мира идет по-разному: где-то быстрее, а где-то медленнее.
Говорили, что именно в это время польские офицеры-кавалеристы атаковали немецкие танки с саблями наголо.
Перед польским павильоном — таким высоким и непреклонным, что было почти невозможно увидеть поверх него полуденное солнце — стояла статуя какого-то польского короля на коне, поднявшего два меча и скрестившего их в виде буквы Х, как бы запрещая вход.
— Владислав Ягайло [9] Владислав Ягайло (или Ягелло) (1362–1434), князь витебский, великий князь литовский и король польский (1386–1434). Родоначальник династии Ягеллонов. Среди событий громадной важности эпохи его правления выделяются крещение Литвы и Грюнвальдская битва (1410 г.), положившая конец экспансии немецких рыцарей. Согласно преданию, в ночь на 1 июня 1434 г. слушал пение соловья, простудился и умер.
, — сказал Аксель, хотя в путеводителе этого имени не было. — Должен быть.
— Конечно, — сказал Сэм.
— Да. Он победил тевтонских рыцарей. Да. — И он коснулся мягкой соломенной шляпы, чтобы сдвинуть ее на затылок или отдать честь.
Сбившись из-за развилок с главной дороги, они пришли ко Двору Наций. По дороге Аксель постоянно останавливался, подбирал с земли мелкие предметы, изучал их и бросал в мусорные баки: помогает поддерживать чистоту, сказал Сэм Опал. Цветы были повсюду: полосы, ковры из цветов и цветочные шпили; такие, какими они всегда были, какими всегда будут.
— Я люблю гортензии, — сказала Опал, и нежно погладила круглый синий бутон, большой, как голова ребенка.
Эти гордые или стройные здания с их мускулистыми статуями и упорядоченными флагами, казалось, яростно спорят между собой за первенство для того, чтобы американцы полюбили их, если бы смогли услышать.
— «Еврейско-палестинский павильон, — прочитал немного вспотевший Аксель, неспособный перестать читать, хотя его никто не слушал. — Серия диорам, представляющая Святую Землю Вчера и Завтра. Различные изображения показывают работу еврейских поселенцев: осушение болот, ирригация пустыни, обработка земли. Ответ на неплодородие почвы — Евреи».
— Я бы не отказался от ленча, — сказал Сэм.
Идя куда глаза глядят, они подошли к чешскому павильону. Чехословакии уже не было, но павильон — плоское маленькое здание, похожее на новую клинику или начальную школу — не закрыли. Они обошли вокруг, но не стали входить внутрь, как будто не хотели потревожить чужое горе. Все помнили, как слушали радио, Красную и Голубую сети: немецкая армия входит в Прагу, далекий шум, похожий на морской прибой — моторы танков и грузовиков, или гул ликующей толпы, ведь были и те, кто ликовал.
— Куда они пойдут, что с ними будет? — спросила Винни, имея в виду брошенных чехов-рабочих.
— Поедут домой. Мне кажется, они могут.
— На их месте я бы не поехала, даже если бы могла.
«Выставка посвящена истории и культуре страны, — прочитал Аксель. — Цветная передвижная экспозиция иллюстрирует живописные достопримечательности в недавно изменившихся границах».
— Подонки, — сказал Сэм.
По фронтону здания бежали буквы, вырезанные в камне или казавшиеся вырезанными.
— Что там написано? — спросила Винни.
«Когда схлынет ярость народов, — хором прочитали Аксель и Сэм, указывая вверх, — твоя страна опять вернется к тебе, о чешский народ!»
— Бог мой!
— Это значит — после войны создать республику, — сказал Сэм. — Во всяком случае, мне так кажется. Сейчас это означает кое-что другое.
— Кто это сказал? Чье имя там написано?
— Коменский, — сказал Сэм и пожал плечами, показывая, что имя для него ничего не значит; он отвернулся.
— Коменский, — громко сказал Аксель, выходя вперед и так свирепо глядя на Сэма, как будто его вывели из себя, но чем? — Ян Коменский. Богемский просветитель и мыслитель. Семнадцатый век. Основатель системы образования, современного образования, методов обучения, всего такого. Поборник мира, изгнанник, бродивший по Европе в поисках помощи. От любого короля и правителя. От любого короля и правителя. — Он стащил шляпу с головы и прижал к груди. — Да. Да. Тридцатилетняя война. Ярость народов. Он бежал. Перед наступающей армией Габсбургов. Много лет бродил по миру. Никогда не вернулся.
Читать дальше