Ольга Белова - 8848

— Конечно, — кивнул головой Геннадий. — Ну, и?

— Ну, и теперь пишутся все их разговоры, уже записано несколько папочек, программулькой, которую я получила в подарок при покупке, там еще, кажется, есть функции приемника или что-то в этом роде. И даже фонарь… — объяснила, как могла, Юля. — Хочешь послушать?

Пока Геннадий подбирал слова, Юля выпорхнула в комнату, принесла маленькое устройство с прицепленными наушниками и тут же нацепила их любимому на голову, не забыв один наушник вывернуть для себя.

До Геннадия долетели первые звуки. Было, что называется, и сладко, и жутко, и до чертиков любопытно, Юля уселась рядом, и Шнурковы принялись слушать. (Для удобства я буду называть Геннадия и Юлию Шнурковыми, что есть штамп в сравнении с любовью?!) Первый, не совсем утешительный вывод был сделан вскоре после прослушивания нескольких файлов: идейки и цельки у нашего народа были из разряда «без слез не взглянешь», сплошь гаденькие: народ, однако, не смущался и, даже если и осознавал неказистость своих проектов, всё равно пускался во все тяжкие, только бы уболтать альдебарановцев взять их с собой на свою планету, — Юля со своей квартирой и дачей была просто скромняжка. Попадались такие затейники! Что только не предлагали в качестве взяток! Но самое неприятное было то, что сплошь и рядом были случаи не только «честных» взяток, когда предлагаешь своё, кровное, нажитое, — на каждом шагу было вопиющее разбазаривание чужого, в первую очередь, конечно, государственного имущества. Чего стоил один Пролазкин, особенно неприятно поразивший Геннадия. Этот Пролазкин убедил товарищей с дружественной планеты, что владеет всеми запасами золота на нашей многострадальной Земле, и обнаглел до того, что пообещал одарить всех альдебарановских женщин. Так сказать, всем сестрам по серьгам! Размах чувствовался. Но какой недобрый размах! Вор на воре! Взяточник на взяточнике! В головах разброд и шатание, за душонкой ничего (никакого осознания себя во времени и пространстве). Геннадию стало даже тошно от такой человеческой нечистоплотности, от того, как мелко человек думает! Как низко летает!!! Попадались, конечно, и те, которые собирались наладить бизнес, хотели обменяться опытом, надеялись способствовать прогрессу, но какие это были крохи в безбрежном океане пакости…

Геннадий даже обрадовался, что не улетел вместе со всем этим сбродом.

Где-то на пятом файле Геннадий плюнул, до того неприятно было все это слушать.

Юлия на досуге продолжала слушать сама, пока однажды не ворвалась к нему в кабинет, прихватив с собой приемник. Натянула на милого наушники, как всегда, вывернула один для себя! Предстояло самое интересное — челнок вырвется за слои атмосферы, прощай, Мать-Земля! Чао, бамбино! Улетаем бороздить просторы вселенной! Да здравствует неведомое созвездие!

Юля и Геннадий прилипли к приемнику, затаив дыхание и моля только о том, чтобы в самый ответственный момент приемник не подвел. Что там говорить, во всем этом трепете была и доля зависти. Полетели… счастливчики! Что-то их ждет впереди! Слышались разговоры. Юлия и Геннадий услышали, как корабль вылетел на орбиту и тихим ходом, на третьей космической, чтобы нашим с непривычки не поплохело, лег на курс… Из приемника доносились охи, ахи, вздохи, всхлипы, кто-то даже затянул «Как сын грустит о матери…», и вдруг все оборвалось…

Юлия, еще не сообразившая, что произошло, схватила приемник и затрясла его над ухом. Приемник не отвечал, Юля трясла сильнее, до тех пор, пока побледневший Геннадий не взял его из рук возлюбленной и не поставил на место.

— Что? — Юлия, все еще не понимая, смотрела на Геннадия.

Геннадий встал и заходил из угла в угол.

— Что-о? — не сводила с него глаз Юлия.

Геннадий остановился.

— Корабля больше нет, — ответил он.

— Как нет? — охнула Юля.

Весь вечер Геннадий и Юля почему-то молчали. Так, по инерции, дожили день, попили вечерний чай и легли спать.

Юлия спала плохо, всю ночь с кем-то боролась:

— Заговор, беззаконие, — часто срывалось с её губ, под утро она стала всхлипывать: — Я буду… жаловаться, — несвязно бормотала Юлия. Геннадий часто бросал на нее тревожные взгляды, поправлял съехавшее одеяло, в ту ночь он еще раз убедился в том, что его Юлия Альбертовна не просто прекрасная женщина, но и борец, пусть даже взбалмошный и непоследовательный. В других даже на такое благородство не наскребешь…

В ту же ночь у Геннадия родилась теория о мусорщиках вселенной. Мусорщики, исходя из теории Геннадия, могут когда угодно приземлиться, собрать всю шваль и вывести её за орбиту. К утру теория была готова. Геннадий сначала не хотел говорить о ней Юле, но та, проснувшись, тут же почуяла, что за ночь у Геннадия что-то созрело, забралась в кресло и приготовилась слушать. Дослушав, хуторянка вдруг объявила, что непростительно считать, что ты пришел в этот мир, чтобы завязывать чьи-то хвосты бантиком, и что если бы люди побольше соображали и не мечтали так гаденько, то не наплодилось бы столько подлецов и взяточников! Геннадий не стал спорить, хотя, наверно, тут были нюансы. В теории Геннадия оставалось еще одно слабое место: он никак не мог решить, действительно ли прилетали альдебарановцы или всё это было состряпано собственными органами… в борьбе за чистоту масс. Геннадий, как человек любящий, не стал посвящать в это Юлю, и так в этой жизни много и страшного, и неизвестного.