Лев Лобарев - Мю Цефея. Переломный момент

6. «Песни пьющих».

Снятое режиссером Войчехом Смажовски, современное польско-венгерское переосмысление «Потерянного уик-энда» Билли Уайлдера, выпущенное в 2014 году. Но там, где у Уайлдера все ограничивалось игрой света и тени и парой-тройкой летучих мышей, тут наступает полный сюрреализм и Кафка. В буквальном смысле: Франц Кафка участвует в происходящем на экране как полноправный персонаж, наряду с польской творческой интеллигенцией и люмпенами, врачами-наркологами и отпетыми алкашами. А еще тут ходят и разговаривают Веничка Ерофеев, и Чарльз Буковски, и Ганс Фаллада! Будто все самые лучшие и самые несчастные писатели двадцатого века собрались в этой до предела литературоцентричной и очень мрачной картине. А открыл им дорогу в наш мир современный и довольно популярный писатель (Роберт Венцкевич), не первый месяц страдающий от запоя. Он общается с духами, пытается найти спасение в отношениях с очаровательной студенткой (Юлия Киевская), с которой познакомился, лежа на снегу возле банкомата; дерется с «человеком-бутербродом», путает платяной шкаф с писсуаром и даже пытается изобрести что-то вроде «философии запоя». Постоянно вписывается-выписывается из вытрезвиловки, где выслушивает адские истории собратьев по нечастью. Но даже чужой негативный пример мало помогает. А зима мешается с летом, угар с отходняками, «слеза комсомолки» с вискарем, и нет никакого спасения из этого выморочного потока видений, из этой пьяно-похмельной круговерти.

7. «В пасти безумия».

Фильм ужасов 1995 года от главного специалиста по этой части Джона Карпентера, в свое время придумавшего буквально все, чем по сию пору пытаются напугать нас режиссеры-хоррорщики. Обаятельный циник (Сэм Нил) по заказу крупного издательства едет в провинцию искать пропавшего автора бестселлеров (ясное дело, хоррорщика), но попадает прямиком в один из его красочных сеттингов. Писатель-беллетрист в этой картине предстает не в уже привычной для двадцать первого века роли неуклюжего сказочника-развлекателя с кризисом среднего возраста и проблемами с оплатой счетов, но какими-то чудовищными Устами Саурона, величественным проводником-демиургом, открывателем Дверей, посредником между измерениями… Юрген Прохнов с характерной для него увлеченностью играет что-то среднее между Лавкрафтом и Кингом, но выглядит при этом точь-в-точь как теперешний Нил Гейман. Терроризируя уездный городок в штате Мэн, он заседает в историческом соборе в компании бешеных доберманов и неописуемых тварей с тентаклями и энергично стучит по клавишам: заканчивает новый роман, который должен в буквальном смысле свести мир с ума. Ну а тех, кто равнодушен к литературе, справедливо замечает автор, наверняка добьет экранизация.

8. «2046».

Выпущенное в 2004 году сюрреалистическое и завораживающее полотно гонконгского мастера-визионера Вонга Карвая. История про светского журналиста шестидесятых годов (Тони Люн), пытающегося разобраться в отношениях с окружающими его дамами и фантомами собственного насыщенного прошлого. С этой целью он начинает писать фантастический роман про киберпанковое будущее, в котором таинственный поезд с андроидами-проводницами увозит единственного пассажира от дурных воспоминаний и разбитого сердца к условной точке «2046». Продолжая изучать материю времени и человеческие воспоминания, Карвай тасует флешбэки и флешфорварды, рифмует футуристические неоновые линии с россыпями ностальгических конфетти и блестками и выясняет, что выход из этой путаницы и экзистенциальной печали, что в шестидесятые, что теперь, что в далеком киберпанковом будущем, всегда один и тот же: пачка чистых листов да перьевая ручка. Как аналог древней легенды, пересказываемой героями друг другу: про найденное в лесу дупло, в которое нужно высказать то, что тебя гложет, а после накрепко запечатать глиной и… ну, и попробовать жить дальше.

9. «Одержимая».

Артхаусная апокалиптика с элементами сплаттерпанка от поляка Анджея Жулавски, вышедшая в 1981 году и сочиненная под впечатлением от тяжелого развода самого режиссера с женой-актрисой. В разгар холодной войны в Западном Берлине сотрудник спецслужб (Сэм Нил) начинает замечать у жены (Изабель Аджани) тревожные симптомы отчуждения. То, что начиналось как заурядная история измены на фоне охлаждения чувств и повсеместных трещин в опостылевших отношениях, в какой-то момент оборачивается шокирующим экскурсом в человеческое безумие, кровавую баню, пляску щупалец смерти и локальный прорыв инферно с намеком на грядущий всеобщий ядерный апокалипсис. Аджани в какой-то момент несколько минут бьется в припадке в подземном переходе — одна из жутчайших сцен в мировом кино. После окончания съемок актрисе понадобилось несколько лет психотерапии и медитации, чтоб хоть как-то прийти в себя.