— Жениться тебе надо! — неожиданно сказал старик. Князь поперхнулся вином и, отставив мокрый кувшин, посмотрел на волхва поверх горлышка.
— Жениться, — подтвердил старый волхв. — Жениться!
— Опять? Зачем?
Посчитав, что волхв либо пошутил, либо глупость сморозил, князь отбросил мысль о женитьбе и приложил кувшин к губам. Хорошее вино давеча купцы привезли. К какому кувшину не приложишься — само в горло льется!
— На Царьградской принцессе, — добавил Белоян.
От такого князь прыснул смехом и мелкими винными брызгами, но, увидев серьезность волхва, утерся рукавом и спросил с опаской:
— Ты чего это? А? Никак заговариваться начал?
Волхв промолчал, не снисходя до ответа и князь понял, что тот серьезен.
— Не-е-ет. Баб мне и так хватает. — Он энергично тряхнул головой. — В слободе их вон сколько…
Волхв и тут не возразил. Жен у князя и впрямь хватало. Не придумано еще лучше способа примириться с завоеванными, чем взять в жены дочь побежденного вождя. Так вроде никому не обидно. А поскольку воевать князь любил и умел, то невесты у него в дому не переводились.
— Баб-то хватает, точно, а жены вот нет…
Князь повертел в руках полупустой кувшин и поставил его на стол.
— Ну, а серьезно если?
— Время подходит, — неопределенно сказал старый волхв.
— Давай-ка без загадок, — серьезно сказал князь. — Хочешь дело говорить — говори и нечего языком мести вокруг да около. Задумал чего?
— Сказать-то можно, — пожевав губами, отозвался волхв. — Отчего не сказать… Только вот поймешь ли? Тут голова нужна, а не под шлем подставка.
Князь обижаться не стал.
— А ты так скажи, чтоб понял.
Волхв глядел на него, положив подбородок на кисти рук и упершись локтями в столешницу. Молчал.
— Понятно, что голова у меня не твоя, — продолжил князь. — Опять же мою голову с твоей и рядом ставить нельзя.
Волхв кивнул, удивляясь княжескому самоуничижению — знал гордость Владимира.
— По твоей-то голове давно ни мечом, ни булавой не били… Забыл уже, наверное, как после такого в голове светлеет и мысли одна к одной укладываются?
Волхв рассмеялся. И князь улыбнулся.
— Ну, давай, говори, чего хотел.
— Думаю, пришла пора Руси в большой мир выходить.
— А сейчас мы где? — кося глазом на землеустроительный чертеж, поинтересовался князь. Волхв, словно перехватив его взгляд, тоже посмотрел на карту.
— Сейчас? Да нигде, пожалуй. Кто про нас знает? Соседи, кому ты морду успел набить да баб ненароком обрюхатить?
Заметил жирное пятно в самой середке Степи, нахмурился мимолетно.
— Ну, в Степи, конечно, знают. А вот в Царьграде, в Риме…
Князь даже слегка обиделся от такого. Это в Царьграде его не знают? Так Олегов щит до сих пор на воротах висит! Не знают они…
— И в Царьграде твоем любимом знают. Каждый год подарками отдариваются, чтоб мы в гости ненароком не заявились…
— Знание знанию рознь. Тебя там как удачливого разбойника знают. Не главу державы, с которым на равных разговаривают, а как досадную помеху, от которой откупиться можно.
— А ты чего хотел?
— Хотел бы тебя с ними на равных поставить!
— Меня?
— Русь!
Князь покосился на новый кувшин. Фряжское.
За западной границей Руси тоже кипела жизнь — постепенно выстраивался там строй новых государств, смотревших в сторону Рима. Герцогства, княжества, королевства… Там хозяйничали римские императоры — потомки варваров когда-то захвативших Вечный город. Князь знал, что там твориться, но никакого стремления стать частью того мира не испытывал. В отношениях с Римом можно было быть только данником. А он предпочитал брать, а не отдавать. Хотя… Имелась ведь и вторая сторона монеты. Неплохо бы и самому стать кем-то вроде Римского Императора и собирать дань.
— Ага. Очень нужно… Да и ждут ли меня там?
— А где тебя до сих пор ждали?
Князь не ответил. Верно Белоян говорил. Нигде его не ждали. Приходилось незваным приходить, да к дружбе приневоливать тех, кто по-хорошему дружить не хотел.
— Степь, опять же, зашевелилась, — продолжил волхв. — Чую придется нам рано или поздно с ней насмерть схватиться. Кто кого… Тут хорошая родня поможет.
— Да чтоб я за женину родню прятался? — вспыхнул князь. — Думай, что говоришь-то…
— Дурак. — поморщился волхв. — Не понял ведь ничего. Рим силу собирает, а Царьград слабеет. Вот сожмут нас с двух сторон — Запад, да степь…
— Ерунду говоришь…
Волхв ткнул рукой в окно.
— Вон там по швам трещит Восточная Империя. Сшито-то когда-то крепко, да время ушло — нитки сопрели. Государства — они ведь как люди и рождаются и стареют и умирают.
Читать дальше