— Ну, ангел-людоед есть точно.
К этому нужно было привыкнуть. Наверное, на то, чтобы привыкнуть, потребуется время. Там, в Саэти, кроме ангела, не было никого. Чужие друзья, чужая любовь, чужая семья. Не потому чужие, что принадлежали Чудовищу, а потому, что тот, переломанный, искалеченный с юности, просто не мог… что? дружить? любить? принимать любовь?
Нет, это все было, но как-то не так. Неправильно.
Непонятно.
— В Саэти нужен был Меч, — сказал Эльрик. — А у него ни души, ни чести, ни совести. Это немного мешает. Потом. Когда приходишь в себя и понимаешь, что сделал и чего не мог не сделать.
Разбившаяся ледяная маска. Черная кровь на руках, на когтях, выдирающих сердца из-под ребер. И смертельный холод потом.
Когда приходишь в себя.
— А вот это как раз не Меч. Это керват. Он и во мне есть, — Эльрик улыбнулся, показав клыки, — в каждом из нас. Ты был разочарован, когда увидел. Но не испугался.
— Я ревновал, — буркнул Зверь. — Думал, что я у тебя один.
— Ты у меня один.
— Знаю.
Не нужно ему было время, не нужно было привыкать. Все изменилось, кроме главного. Эльрик — это Эльрик. Здесь он настоящий, а в Саэти впускает в себя чужую личность. Только и всего. Зверь сам все время впускает в себя чужие личности, и Князя это никогда не напрягало.
— Потом, — сказал Эльрик, — когда Роджер меня соберет во что-нибудь дееспособное, я покажу тебя всем. И всех — тебе.
— Здесь, чтоб всегда быть рядом с тобой, надо стать очень общительным, да?
— Не похоже, чтоб это тебя расстраивало.
— Я же волк, — напомнил Зверь, — волки стайные. Если твоя стая меня примет…
— Ох, мальчик, — это была уже не просто улыбка, Эльрик почти смеялся. Совершенно неожиданно притянул Зверя к себе, обнял. — Ты все узнаешь. Придет время, и узнаешь. А семья примет, не сомневайся. Ринальдо тебя чуть не убил, когда увидел, говорит, ты тоже его первым делом прикончить хотел. Значит, сразу друг друга ровней признали. Лучше рекомендации и не придумать.
«Вопросы повсюду, я их чувствую, вижу, слышу,
И я отвечаю, не жалея ни сил, ни лет;
Иной существует, потому что, к примеру, дышит,
А я существую, если только знаю ответ».
Тим Скоренко
— Я вижу, господину фон Раубу не интересна обсуждаемая нами проблема. Возможно, господин фон Рауб, вы знаете больше, чем мы. В таком случае, не сочтите за труд поделиться этими знаниями.
Ну, вот с фига ли «фон Рауб», когда с первой недели знакомства стал для профессора Лейдера Вольфом? Наверное, с того, что не стоит во время семинара рисовать, а стоит слушать, о чем говорят остальные. Да, даже если ты гений, даже если у тебя осаммэш, и даже если вся профессура прочит тебе блестящее будущее.
Зверь отложил стило и взглянул на Лейдера с укоризной.
— Нет, профессор, я знаю не больше, чем вы, — он осознал двусмысленность заявления и смягчил слова улыбкой. Обижать преподавателя не хотелось… было незачем…
Зеш! В последнее время обижать хотелось всех.
Было незачем.
— Но мне кажется, что причину синдрома Деваля нужно искать снаружи, а не изнутри.
По аудитории прошел быстрый говорок, недоуменный и заинтригованный. За три месяца здесь успели привыкнуть, что он, если о чем говорит, то всегда о чем-нибудь интересном. Но за три месяца по синдрому Деваля не было ни одного семинара, этот первый, и Зверь не собирался превращать его в… эм… в семинар? Не собирался выносить на обсуждение то, что было интересно ему самому. То, что пока даже подозрениями назвать было нельзя. Они тут, все пятнадцать человек, для того, вроде, и собрались, чтобы поговорить о регулярных вспышках душевных болезней, не имеющих никаких общих симптомов, кроме регулярности, да толку-то об этом разговаривать? Ринальдо утверждает, что вспышки эти существовали всегда, сколько он себя помнит, а он себя две с половиной тысячи лет помнит. Закономерность открыл Рене Деваль — он преподавал и у Ринальдо, и у Роджера в незапамятные времена, когда эти двое были студентами — и с тех пор ничего существенно не изменилось, кроме условий содержания пациентов.
Ну, и какие тут, к акулам, семинары?
Лейдер, однако, ждал, и остальные ждали, и Зверь пожал плечами:
— Я же говорю, это даже не подозрения. Добавить мне пока нечего, а цитировать страницы учебников на семинарских занятиях, по меньшей мере, странно.
Что всегда умел, так это наживать себе недоброжелателей. Ладно хоть друзьями обзаводился с той же легкостью. Вот и сейчас каждый присутствующий примерил его слова на себя. Правильно. Тема-то интересная, на данный момент — одна из самых актуальных. Вспышки синдрома Деваля — лучшее время, чтобы сделать карьеру в психиатрии. Что ж вы дальше учебников-то не заглядываете, господа интерны?
Читать дальше