Стелла Вайнштейн - Король в моем плену

В тиши затерянного в лесной чаще домика мы клялись друг другу в вечной любви. Я целовала черные щекочущие ресницы, таяла в крепких объятиях. Плавилась в ощущении счастья, знакомого лишь тем, кто танцевал на краю бездны.

Клятвы о любви… Чего они стоят, если лишь одна из сторон цепляется за них до изодранного в клочки сердца? Слова, пророненные, когда смотрела в черные глаза, до сих пор жгут душу, прорастают сквозь сажу предательства зелеными ростками надежды.

Не знаю зачем, наверное, воспоминания замутили разум, но я приказала остановиться на отдых, хотя остался всего час пути. Рейсвальд спешился, поправил сбрую, подошел к телеге переброситься парой слов с извозчиком и Миком.

Я тоже привязала Маруську и застыла, не смея решиться.

Ладно, пора быть немного смелой.

— Рейс, пройдем со мной на минутку полюбоваться на осенние красоты?

Король удивленно заломил бровь, но, как всегда покорно, пошел следом, углубляясь в чащу. Под ногами хрустели ветви и шуршала листва. Грибы проклевывались тут и там алыми шляпками, усыпанными белыми пятнами. Мы шли, пока я не убедилась, что вокруг ни одной живой души. Округлая полянка, освещенная солнцем, показалась самым подходящим местом. Тут пахло прелой листвой и мхом. Вдалеке закуковала кукушка, я по привычке начала считать и оборвала себя на середине. Хватит откладывать.

— Жди, — легко толкнула Рейса в грудь в сторону векового дуба.

С нижней ветки сорвался желудь, упал на плечо короля. Мы задрали головы, увидели серое тельце белки с пушистым хвостом, удирающей на верхушку.

Он отвернулся. Время.

С трепетом позволила личине рассосаться. Ушли зеленые выразительные глаза, открыв серые, с пушистыми ресницами. Лицо округлилось, а тело, наоборот, стало худым и угловатым, как у подростка. Исчезла пышная грудь, оставляя скромную девичью, чуть поднимающую лиф, платье свободно повисло на истончившейся талии. Волосы посветлели до русого оттенка, остались длинными и густыми, полнясь магией.

Я стала собой — Евой.

Рейсвальд молчал, прислонившись спиной к дереву, спрятав руки за спиной. Только задышал чаще, и зрачки расширились. Могла поклясться — узнал.

Мать-волшебница, какой он красивый! В ореоле косых солнечных лучей, высокий, статный, с длиннющими ресницами, резко очерченными скулами и волевым подбородком. Как лесное божество, выступившее из дремучей чащи.

Я не могла оторвать взгляда от его губ. И тоже тяжело дышала, не сдерживая волнения.

Показать себя настоящую значило последовать совету Маросдили — признаться Рейсу в любви. Закончить с театром одной актрисы, играющей в могущественную ведьму. Показать, что на самом деле я неприглядная попаданка, которую его величество любил на определенном отрезке своей карьеры.

— Великолепная госпожа, мне уже знаком этот образ, — мягко признался он.

Видел? Выходит, я тешила себя иллюзиями о том, что Рейсвальд в неведении относительно моей настоящей личности, а оказывается, все это время король отлично понимал, что это незадачливая бывшая приказывает чистить псарни в отместку за разрыв отношений…

— И что ты думаешь о нем? — тихо спросила, выискивая в прекрасном лице намек на эмоции, но Рейсвальд слишком хорошо их скрывал.

— Вы прекрасны в любом обличье, темнейшая госпожа, вам идет и образ роковой красавицы, и скромной простушки…

На глаза навернулись слезы. Закрыла рот ладонью — спрятать подрагивающие губы. Пожалуй, я переоценила свои силы. Не подозревала, как будет больно под равнодушным взглядом. Он знал — и ничем не выдал себя. Не стал просить прощения за то, что бросил меня когда-то одну в таверне. Не принялся оправдываться. Нейтральная фраза о внешности, вот и весь разговор.

Наверное, подобным способом короли избегают некрасивых сцен, устраиваемых брошенными любовницами. Все кристально ясно: он помнит о нашем прошлом в охотничьем домике, для него это прожитая страница давно закрытой книги.

Я все поняла и не буду больше позориться.

Подумать только, я и вправду надеялась, что он образумится, упадет на одно колено и тут же признается в любви… Заговорит о том, что искал меня все эти годы, любил непрестанно…

Сколько в одном человеке хранится глупости?

Отвернулась и бросила через плечо:

— Можешь возвращаться, Рейс, я присоединюсь к вам уже в деревне.

— Почему, госпожа? — Не скрыв удивления, Рейс попытался меня остановить. — Я чем-то прогневил вас?

— Хватит! — закричала, сжав кулаки. — С меня достаточно! Убирайся, это приказ, ослушавшись которого, разрушишь условие . Я не хочу больше слышать о том, что здесь произошло. Ни слова! Ясно?