Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Как? — брови Кнеши в деланном изумлении поползли вверх. — Неужели мона Ниэре не научила тебя читать по-рагнаратски? И все эти годы ты молчал?

Сердце Мея пропустило удар и глухо заныло. Он уставился на Кнешу, не смея верить своим ушам.

— Я не понимаю, — севшим голосом повторил он. — Это от неё?... Как такое возможно?

Кнеша вздохнул.

— Да, это от неё, и тебе ли сомневаться в том, что такое возможно, Странник? Не делай такое лицо, нет ничего удивительного в том, что Ниэре умеет писать... Уж прости, что я прочёл, исключительно в целях безопасности. Так тебе пересказать содержание?

— Да, пожалуйста, — Мей старался сохранять спокойствие, но задыхался, будто его хватала и уносила куда-то лавина или огненная волна. — Что она пишет? С ней всё в порядке?

— Более чем. Если вкратце, здесь сказано, что Совет подобрал кандидатуру нового рагнара... К сожалению, она не удосужилась уточнить, кого именно, так что я уже голову сломал — из этого стада ослов...

— Значит, отец больше не правит? — перебил Мей. Кнеша скривился — он всегда не любил говорить о Бенедикте.

— Да, достойный мон Бенедикт освободился от власти, которая тяготила его, но бремя которой он нёс с честью... Нет, она выразилась куда проще, — насмешливо добавил он. — Но я перевожу на язык, которым писала бы обычная благовоспитанная мона... В общем, по ходатайству Ниэре их брак расторгли, Маантраш по закону перешёл к Бенедикту, но сейчас там живёт она, а он, конечно, остался при дворе — наверное, и дальше восхищать всех своей неподкупной нравственностью... А может, воспитывать сынишек нового рагнара, кто знает... Их брак был только необходимой для государства формальностью, а теперь она ничем не связана. На это она особенно напирает, так что на твоём месте я бы задумался.

Решив не замечать подколов Кнеши, Мей бережно сжал письмо покрепче, чтобы его не вырвал ветер. Он просто боялся поверить во всё это — это было слишком хорошо для правды. Слишком правильно, слишком желанно. И ни намёка на что-то подобное в его видениях — чем же он заслужил?...

— И это всё? — жадно спросил он, всматриваясь в незнакомые буквы и как никогда жалея, что не понимает их смысла.

— Ну, почти... Ещё она пишет, что ждёт тебя, если только ты её помнишь. А, насколько я могу судить, ты помнишь её даже, кхм... Весьма детально, — Кнеша откровенно веселился, но Мей не хотел вступать в перепалку — с ним происходило чудо похлеще драконов и обновлённого неба.

— Как оно попало к тебе? И как Нери могла найти меня?

— Полагаю, она действовала через Бенедикта. Он один мог указать ей все или почти все порталы в Рагнарате... По всей видимости, это была попытка наугад наткнуться на тебя в одном из смежных миров. Я бы сказал — обречённая на провал, и тем не менее...

— То есть несколько посланцев по другим мирам сразу? — задумчиво переспросил Мей, у которого голова шла кругом. — Но кто и когда передал его тебе? Разве на Армаллионе есть портал?

Кнеша замялся.

— Нет. Армаллион тут ни при чём... Мне передала его Галка, дочка Отравителя. Раньше... ну, ты понимаешь, когда именно... она была связана со мной, примерно как Серый Князь. Мне было полезно её истинное зрение... Пока ты отходил после метели, она отдала мне письмо и рассказала, что за несколько дней до нас к ним явился незнакомец с таким же перстнем, как у тебя, который и принёс его. Он был тяжело ранен, не прожил и пары часов. Даже умений Отравителя не хватило, чтобы его выходить. Галка знает рагнаратский благодаря мне, поэтому поняла обрывки его бреда в агонии — что-то о видящем будущее человеке, которому письмо предназначается, об опасности, о преследователях... Больше ничего вразумительного. Странная и тёмная история. Они с отцом похоронили его у себя на пустошах, а письмо Галка спрятала...

Мей медленно выдохнул, сдерживая гнев.

— И ты молчал всё это время? Носил его с собой и молчал?!

— Да.

— Позволь спросить, почему?

— Потому что ты бы не пошёл к Императору, получив его, — спокойно ответил Кнеша. — Ты сорвался бы с места, как пёс с цепи, когда его позовёт хозяин... А здесь было незаконченное дело. Ты не простил бы себя, если бы пророчество о Богине сбылось.

Мей хотел было возразить, возмутиться, но осёкся, со стыдом осознав его правоту... Действительно, это единственное, что могло бы отвлечь его тогда. Единственное, что заставило бы отступить от исполнения долга или отсрочить его. Слишком долго он был несчастлив и слишком долго хотел это изменить... Мей в смятении облизал запёкшиеся губы.