Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

Альен вздохнул, подавив приступ злости. На другой приём он и не рассчитывал.

— Я по делу, Кэр.

— Вот уж не сомневаюсь, — голова закивал с издевательской готовностью. — Вам, может, стул принести, присядете? Не прикажете закусочки? У нас всё по-простому, уж не обессудьте… — сам он при этом не двигался с места, только глаза лукаво и злобно поблёскивали. За окошком Альен краем глаза заметил какое-то движение, но не придал этому значения.

— За тобой долг, а мне сейчас нужны деньги, — как мог спокойно сказал он. — Мне ничего не заплатили за последние разы. Могу я получить всё сейчас?

Кэр, казалось, онемел от такой наглости и долго молчал; его по-бычьи широкая шея побагровела и напряглась. За дверью послышалась тихая возня и перестук маленьких башмаков: дети у замочной скважины явно не теряли времени даром.

— Это Вы о каком таком долге, милорд? — крякнув, выдавил наконец голова. — За Ваши… услуги?

— Да, — к этому Альен был готов: специально, поднявшись с утра, припомнил всё и даже набросал себе список. Обычно он легко забывал такие вещи — не хватало ещё держать в голове всякую шелуху. — Прошлой весной я помогал вам со стройкой нового амбара — перенёс брёвна заклятием воздушного моста. Потом была история с этим ограбленным кузнецом, Гоаргом… Я нашёл, где разбойники бросили его тело. Ещё больные, конечно: нога старой Эдли, болотная лихорадка брата Соуша — забыл, как его имя… И твоя дочь, Кэр, — это Альен припас напоследок, надеясь сделать самым веским доводом. Младшая девочка из выводка головы — милое создание с длинными ресницами, совсем не похожее на родителей — подхватила опасную форму воспаления лёгких и долго была в серьёзной опасности. Альен тогда не отходил от неё двое суток и был в какой-то эйфории, когда его магия всё-таки принесла плоды и ребёнок пошёл на поправку.

— Моя дочь… — глухо повторил Кэр, помрачнев, и в задумчивости снова принялся скрести бороду. Альен не понял, с какой стати его лицо вдруг сделалось таким угрожающим, и поспешил добавить:

— Я, конечно, уже не упоминаю о регулярных предсказаниях погоды. По-хорошему и они чего-нибудь стоят…

— И вправду, — голова поднялся и странно ухмыльнулся, заложив большие пальцы за пояс штанов. В глаза Альену вдруг бросился нож для мяса, забытый на столике возле кровати рядом с куском колбасы — забытый ли?… Говор за окном усиливался, причём голоса были мужские — и один женский, с визгливыми нотками. — Я и не подумал. Что бы мы делали без вашего колдовства, милорд, простите дурней за оплошность… Серебро сейчас прикажете? Или, может, золотишком наскрести?

— Для меня нет разницы, — осторожно ответил Альен, не зная, принимать ли это всерьёз. На самом деле, для головы это было вполне реальное предложение — ключ от сундука с казной Овражка хранился у него, и Кэр не снимал его со шнурка на шее. — Но лучше бы золотом, мне предстоит дальняя дорога.

Говоря по совести, он понятия не имел, насколько дальняя.

Нитлот остался у него после того тяжёлого разговора. Альен до сих пор не понимал, как они умудрились не убить друг друга, пробыв так долго под одной крышей — и, тем не менее, оба себя пересилили. Сам он прошёлся немного по лесу — якобы чтобы набрать трав для обработки ссадин и царапин Нитлота — и, вымокнув под дождём, пришёл в себя. А потом они до глубокой ночи, разложив на полу чуть ли не все имевшиеся в Домике книги, свитки и зеркала, творили заклятия и вычисляли; забреди в те часы в лес кто-нибудь посторонний, он удивился бы странным звукам, вспышкам света и одуряющей дрожи в воздухе.

Выяснить им удалось немного — хоть и больше, чем Отражениям в Долине. Потоки тёмного колдовства окутывали окрестности плотным коконом; Альен ни разу не просматривал их сразу все и не думал, что всё настолько серьёзно. Источник действительно был в нём, в его магии. Он знал, чем рискует, когда обращался к некромантии, — знал, что может спровоцировать разрыв, но беспечно обещал себе, что не допустит этого. Фиенни так и не отучил его быть беспечным — может быть, потому, что сам почти ко всему относился легко…

И разрыв, судя по всему, случился. Причём не в Волчьей Пустоши и даже не в Ти'арге; Нитлот сразу убеждённо сказал, что такое возможно и даже ожидаемо, но Альен долго думал, что они просто ошиблись в каких-нибудь формулах или знаках: ему слишком не хотелось верить, что дело его жизни приобрело вот такой масштаб. Они пересчитывали несколько раз, и нити снова и снова вели на север, в Старые горы — возможно, в ту их часть, что лежала уже во владениях Альсунга. Зеркало Альена показывало занесённые снегом вершины скал, у Нитлота же преобладали пещеры, заполненные неразборчивым мраком.