Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

Нынешний деревенский голова Альена не жаловал, причём более чем взаимно. Возможно, отчасти это была обоснованная неприязнь (будучи на его месте, Альен и сам бы отнёсся к себе по меньшей мере подозрительно), но такой откровенной вражды она не извиняла. Осанистый, но склонный к полноте, с красным лицом и мясистыми пальцами, Кэр по прозвищу Леворукий (была у него такая особенность, заметная и на фоне обычно безграмотного населения Волчьей Пустоши) вызывал у Альена отвращение даже своим обликом, не говоря уже об остальном.

Кэр был рачительный хозяин и уважаемый в округе человек; он владел единственной в деревне лавкой, якшался со всеми заезжими торговцами и, что уж греха таить, подворовывал из общих денег и налогов; истово молился всем четырём богам, ненавидел всех дорелийцев, альсунгцев и южан, а особенно — Отражений и магов, зато любил при случае блеснуть преданностью королю Тоальву. К студентам Академии и вообще к науке относился с недоверием, хотя сам сносно читал и писал; по праздникам любил выпить, и тогда, если верить слухам, крепко доставалось его отрешённой, запуганной жене. Сыновей он мечтал пристроить в столице, а дочерей — выдать за писцов, купеческих детей или хотя бы замковых слуг. Много ел и спал, много разглагольствовал о прошедшей войне с Альсунгом, хотя сам боялся даже вида оружия и доспехов, а также о земледелии, хотя сам никогда не работал в поле.

В общем, голова Овражка в дородном теле и плутоватом умишке собрал все черты, которые Альен не переносил. Трудно было представить что-то более противоположное ему по образу мыслей и жизни.

И теперь Альен, превозмогая себя, подходил к его дому — добротному, из красноватых сосновых бревён, резко отличавшемуся от соседних жалких избёнок, которые походили скорее на большие курятники. К дому пристроилась целая усадьба: сарай, хлев, засаженный огород и даже подобие небольшого садика с фруктовыми деревьями; на заборе под скудным солнцем сушилось какое-то тряпьё, а калитка была гостеприимно приоткрыта. Дорогу Альену перебежало стадо гогочущих гусей, за которыми, повизгивая от смеха, неслись чумазые, полуголые деревенские дети; Альен поморщился и, подойдя, взялся за дверное кольцо. Он долго ждал отклика — и, пока ждал, успел заметить, что на кособокое пугало натянуто полинявшее полотнище со львом, гербом Дорелии… Что ж, Кэр по-прежнему верен себе.

Ему открыла полная белокожая женщина — вполне миловидная, но с тупым и неподвижным взглядом. Альен догадался, что это жена Кэра, хотя уже не помнил, как она выглядит: слишком давно не приходил сюда.

— Господин голова дома?

— Отдыхает. Зайди позже, — с чуть шепелявящим горным акцентом ответила женщина и, широко зевнув, попыталась закрыть дверь. Альен осторожно удержал её.

— Не могу, это срочно, а я иду издалека. Впустите, пожалуйста.

— Он отдыхает, велел не беспокоить, — с недоумением повторила она. — Зайди к вечеру, он всегда спит после обеда…

— Я Альен Тоури, — применил он отчаянный способ. Женщина сразу отпустила дверь и шагнула назад.

— Колдун из леса? — тихонько спросила она, отчего-то заливаясь краской. Альен просто кивнул, решив не вдаваться в объяснения. — Тогда подожди, я сейчас…

Она скрылась в доме, и скоро оттуда донёсся недовольный заспанный бас. Юркий мальчишка лет десяти — один из многочисленных Кэровых детей — громким шёпотом пригласил Альена зайти, разглядывая его с нескрываемым любопытством, а потом сразу шмыгнул на улицу — видимо, докладывать приятелям о необыкновенном госте.

Дом был одноэтажный и вытянутый, как обычно строили в Ти'арге, особенно в предгорьях, но внутри, в подражание дорелийским обычаям, делился на укромные комнатки. Одну из них почти полностью занимала огромная кровать, накрытая таким толстым овчинным одеялом, словно стояла зима. На кровати грузно восседал Кэр и, почёсывая бородищу, вальяжно подпоясывал рубаху. Почему-то Альен был уверен, что перед кем-то другим он не позволил бы себе предстать в таком виде.

— Давно не наведывались, милорд, — с усмешкой протянул голова, небрежно оглядывая его. — Уж и позабыли, наверное, как добраться до нас, простых смертных.

— Я не лорд, — по привычке возразил Альен; таким, как Кэр, было всё равно бесполезно растолковывать, что он отказался от титула — для них это было совершенной бессмыслицей. — И я заходил в Овражек… время от времени.

— Раз в полгода или пореже? Вы уж простите, что мы дорожку из леса Вам ковром не выстлали, — Кэр хрюкнул, довольный собственным остроумием. — Вдруг ножки себе промочили, благодетель Вы наш.