Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

— Как он выглядел? — спросил Альен, сам изумляясь спокойствию в своём голосе. Какая-то женщина сдавленно ахнула и зашептала молитву; мужчина поскрёб в затылке.

— Да ясно, как, — неохотно процедил он. — Подгнил уже… В земле перепачкался. Глаза ввалились, а волосы… Да чего там, — он махнул рукой. — Дочурка теперь заикается — еле убедили с женой, что примерещилось…

— И что дальше? — поторопил Альен; тут важна была каждая подробность. — Что ты сделал?

— Кинул что-то, не помню… Что под руку подвернулось, дурман какой-то нашёл. А ему всё равно — идёт к нам, да и только… Медленно так, как бы вслепую. Жена всем богам помолилась — толку никакого. Ну, а потом петух пропел… Солнце взошло, стало быть. Он и ушёл.

Повисло молчание. Кэр смотрел на Альена взглядом палача — видимо, мысленно уже скармливая труп подлого чернокнижника собакам. Но Альен не собирался сдаваться.

— Просто ушёл? Сам?

— Да. Развернулся и ушёл.

— Никто не проследил, куда?

— Да кому ж помирать-то охота… На кладбище, надо думать. Я теперь туда в жизни ни ногой, — другие поселяне согласно загудели.

— Вы правы, это магия, — сказал Альен, пытаясь ровно дышать и говорить как можно увереннее. За окном было светло, весело зеленела капуста на грядках — и казалось полной нелепостью спокойно рассуждать о таких вещах. — Тёмная магия. Иногда такое случается, и вы должны знать, как обезопасить себя, пока не выяснится, кто виноват в этом. Я расскажу вам…

— Пока не выяснится? — прошамкал старик, злобно впечатывая клюку в доски пола. — Чего тут выяснять? На костёр его — и делу конец! От века не бывало в Овражке всякой нечисти!

— Точно! Всё не так пошло, как только этот здесь поселился!

— Тоже мне, лорд Кинбраланский… Знаем мы, чему учат Отражения таких лордов!

— А дурак-Соуш ещё еду ему носит — за то, чтоб эта тварь наших мёртвых тревожила?!

— Я всё объясню… — Альен попытался перекричать их, но его голос потонул в распалявшихся воплях. Толпа угрожающе надвинулась на него, почти вдавливая в угол; Альен лихорадочно размышлял, какое заклинание может спасти ему жизнь, никого при этом не покалечив: снадобья, некромантия, колдовство Нитлота смешались в нём, как разные сорта крепких вин, и он чувствовал, что малейшее усилие может обернуться чем-то неконтролируемым. Кэр поднял руку, и близко стоявшие мужчины жадно следили за ней, ожидая последнего безмолвного приказа — схватить, но тут…

— Не трогайте его, — раздался от входа ровный голос с очень странным, гортанным выговором. — Я беру его на поруки.

Альен выдохнул. Люди разочарованно стали расступаться, пропуская говорившего; на лице Кэра проступила откровенная досада. Альен слышал стук увесистых сапог и бряцанье железа, но довольно долго никого не видел…

А потом опустил глаза — и потерял дар речи во второй раз за последние два дня.

Перед ним стоял мужчина в кольчуге необычного плетения, держа в руках прекрасной работы шлем. Густая шевелюра была заплетена в несколько толстых косиц, а пояс покрывали синие камни, каждый из которых на вид стоил целое состояние. Он глядел на Альена снизу вверх — серьёзно и в упор, а ростом был не выше шестилетнего ребёнка. Короткие руки и ноги, однако, не выглядели немощными или недоразвитыми, а народ Овражка, кажется, не знал, кого теперь бояться сильнее.

Альен впервые в жизни встретил самого настоящего гнома. Или агха, как они сами звали себя, — и под каким именем знали их Отражения.

— Бадвагур, — представился гном, спокойно протягивая Альену руку, как только дом Кэра оказался вне поля зрения. — Из клана Эшинских Копей. Если трудно выговаривать, можешь звать меня Баго, волшебник.

Альен долго созерцал его широченную мозолистую ладонь, размышляя, что кажется ему более безумным — появление агха в Овражке (и вообще в Ти'арге), его необъяснимое заступничество или это укороченное имя, для представителей этого народа чересчур фамильярное и… забавное?

— Альен Тоури, — сказал он в ответ, отвечая на рукопожатие и замедляя шаг, чтобы гному не пришлось слишком часто перебирать ногами. — Я хочу поблагодарить…

— Не стоит, — гном усмехнулся в рыжеватую бороду, по-прежнему невозмутимо созерцая дорогу впереди. Солнце уже переползло зенит, и тени от частокола и деревьев в Овражке неспешно вытягивались. Ветер ерошил буроватую, притоптанную скотиной траву Пустоши. Вообще всё казалось таким будничным, человеческим, и Альен всё ещё с трудом верил, что с ним рядом шагает агх в доспехах.