Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

У Конгвара было неважное настроение; он уже утолил голод и теперь откровенно скучал, оглядывая гостей со своего места на почётном возвышении. В зале остались одни мужчины — началась та часть празднества, куда уже не допускались даже знатные женщины. Эту часть Конгвар всегда считал самой интересной — можно было вести себя как хочется, а не подражать любезничающим южным неженкам, к тому же — не отказывать себе при желании приложиться к кубку… Но сегодня всё было что-то уж слишком чинно — возможно, потому, что король не размахивался так широко, как в старые времена (всё-таки возраст), а ограничился близким кругом. Иначе говоря, за длинным столом в виде молота расселось не больше четырёх-пяти дюжин гостей — в основном старых вояк, хотя попадались и более молодые воины. Впрочем, безусых оруженосцев или младших сыновей землевладельцев-двуров, не умеющих обращаться со сталью, не было совсем, так что Конгвар чувствовал себя почти юным. На редкость приятное ощущение — тем более испытывать его в последние годы доводилось всё реже…

Стоял, конечно, жуткий гвалт и духота, в которой привычная вонь пота смешивалась с аппетитными запахами пищи. Стол ломился от угощений, причём в самом буквальном смысле: наслаждаясь теплом и тяжестью в желудке, Конгвар явственно слышал, как то и дело поскрипывает столешница под расшитой серебром скатертью. Факелы весело чадили, добавляя копоти на стены и украшенные резьбой стропила под сводчатым потолком.

Резьба вообще была повсюду — покрывала Ледяной Чертог изнутри и снаружи, как странные родимые пятна кожу. Он строился века назад как высокий терем на важном торговом пути с севера на юг — в краю вечного холода, где снег тает лишь вокруг бьющих из-под земли горячих источников, а звенящую тишину по ночам нарушают только вой ветра да шорох крыльев белой совы, вылетающей на охоту. Не так уж далеко отсюда было и до Северного моря, если скакать на восток — поэтому ближайшая бухта гордилась именем Королевской, как и с десяток рыбацких посёлков. Город же вокруг Чертога так и не вырос, и сам Чертог не оделся в камень, хотя пережил не один пожар: снова и снова его отстраивали деревянным, и дату каждой перестройки прилежно держали в памяти сказители. Многие, и король Хордаго в том числе, считали это уважением к традиции и непреложным законом, а Конгвар — просто неудобной нелепостью. Он-то всегда думал, что королю полагается жить поближе к своим людям — и, конечно, под защитой каменных стен.

В остальном же Чертог отличался скромностью — может быть, даже чересчур для королевского дома. Залы были просторными, а покои — уютными и тёплыми, но не встречались ни извилистые коридоры и переходы, ни балконы, ни колонны, ни замысловатые арки. Вместо ковров и гобеленов, давно проникших с юга и востока в замки двуров, полы покрывали лоснящиеся шкуры, а стены — позолоченные оленьи рога да застывшие в свирепости кабаньи головы. Старые, как мир, факелы в железных скобах и крепкие скамьи с успехом заменяли подсвечники и мягкие кресла; что же до картин или фонтанов, то Конгвар даже не был уверен, представляет ли себе король, зачем они нужны, как сделаны и ценятся ли дороже пары мешков соли.

Исключение в этой области составлял, пожалуй, только знаменитый сад ледяных фигур возле Чертога, благодаря которому тот и получил, собственно, своё название; это место Хордаго искренне любил. Но в глазах Конгвара это не оправдывало полнейшего равнодушия отца к красоте и удобству (несмотря на то, что сам он никогда не был приверженцем южных излишеств). В этом король, совершенно не суровый, жизнерадостный человек, доходил до крайностей — например, гнал взашей певцов и музыкантов (сказители в счёт не шли), выезжал на охоту в лютый мороз и принципиально не пользовался вилкой.

Конечно, была у всего этого и другая сторона: со всеми своими чудачествами Хордаго оставался лучшим правителем Альсунга за всю его непростую историю, и Конгвар, что бы там ни шептали по углам, был полностью в этом уверен. Будучи безбородым юнцом, едва оторвавшимся от материнской юбки, Хордаго, взойдя на трон, сумел разгрести всю грязь, оставленную в королевстве дедом Конгвара Эйриком Громкогласным (Конгвар его не знал, но старики говорили, что рёв у него был и впрямь оглушительный) и остановить кровавую смуту. Двуры тогда уж совсем разошлись — особенно низшие, то есть те, которые не заслужили права передавать землю по наследству. Заслужить его можно было лишь собственным мечом, луком или мудрым советом, и то только на одно поколение: следующему сыну приходилось заново подтверждать такое право для своего сына, и так далее. Исключался из такого порядка один король — Двур Двуров, Владыка Ледяных Земель.