Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

Альен давно не испытывал такой сосредоточенной, однотонной ненависти — пожалуй, со времён Моры и отца. Что до других, то Люв-Эйх просто не стоил её, а Хелт была вне всяких сравнений.

Ван-Дир-Го перевёл дыхание и продолжил:

— Тебя ждут наверху, господин мой.

— Не надо, волшебник, — одними губами попросил Бадвагур. Альен сделал вид, что не заметил. Ван-Дир-Го обязательно получит по заслугам, разве что позже.

— Кто меня ждёт? Хотелось бы поблагодарить этих господ за столь любезное гостеприимство… И за себя, и за моих друзей.

Он специально выразился так, чтобы заставить Ван-Дир-Го выдать что-то о Ривэне. Но тот лишь сильнее покраснел и мелко затрясся, как студень из того самого гуся, что вспомнился некстати. Из гуся — священной жертвы.

«А в Минши и подавно нельзя никому верить». Хорошо рассуждать тебе, Зелёная Шляпа. Ты пришёл из края бессмертных, ты платишь морю волшебным золотом. Для тебя всё это — лишь ряд изящных игровых комбинаций.

— Его величество король. Сын Солнца.

Вслед за Ван-Дир-Го, своим вечным проводником, Альен вышел из подвала и поднялся по узкой каменной лестнице. Запахи пряностей здесь были приглушены и потому более приятны. Лестницу и коридор нижнего этажа прогревало солнце из круглого окна — значит, всё ещё день… Или следующий день.

Альен смотрел то на искалеченную спину Ван-Дир-Го, наконец-то прикрытую одеждой, то на растительные орнаменты под потолком, то на ковёр песочного цвета, в ворсе которого тонули ноги. Всё указывало на то, что они в богатом доме. Может быть, их всё-таки привезли к Ар-Дагу, племяннику злосчастного торговца? Хотя, если подумать, и Ар-Ларах не стал бы в жалкой каморке принимать короля…

Как забавно иногда всё складывается. Ведь он искал встречи с его величеством — вот и нашёл… Только совсем не в том качестве, на которое рассчитывал.

И рекомендательное письмо от Люв-Эйха, предназначенное для короля, осталось в ночлежке… Ещё одна глупость.

Альен с запоздалым удивлением понял, что сам факт предстоящего разговора не так уж его волнует. Все короли, с которыми ему доводилось общаться, как и Правители в Кезорре, ни в чём не были незаурядными личностями. Ни в чём, кроме титулов, древней крови и пышных одежд — а на всё это он налюбовался уже в Кинбралане. Если Сын Солнца намерен бросить Дорелию в союзе против Хелт, он попытается переубедить его. Если он согласится снабдить их кораблём и припасами для плавания — ну что ж, обеспечит себе несколько мирных ночей без мук совести. Если же нет…

Страх… Альен попытался ради интереса нащупать его в себе, хотя бы жалкие крохи. Страх перед казнью, например, или перед королевским гневом. Нет. Всё, что способно по-настоящему мучить, — угроза для невинных Бадвагура и Ривэна, а ещё — Сен-Ти-Йи. Точнее, та, что присвоила себе имя Сен-Ти-Йи вместе с её телом. У этой сущности хватило мощи ограничить его власть над Хаосом и овладеть разбуженным Дии-Ше, так где же границы её возможностей?… Кулаки Альена сами собою сжались, и давно не стриженные ногти вонзились в ладони. У них ещё будет время потягаться силами.

Но сейчас силы он терял с каждым шагом, и даже злость на Ван-Дир-Го отступила перед нечеловеческой усталостью. Хотелось лечь и уснуть, с головой закрывшись — на несколько суток, чтобы сон напоминал обморок. В годы странствий Альен познакомился с одним рыцарем из Феорна; тот говорил, что солдаты именно так спят, вернувшись с войны.

Но его война не из тех, с которых возвращаются.

Ван-Дир-Го, не произнося ни слова, отодвинул бело-золотую полупрозрачную ширму и шагнул в сторону. На пару секунд Альен замер с ним рядом; до него долетало сбившееся дыхание раба, а его щёки по-прежнему пылали от стыда.

— Проходи, господин мой, — еле слышно выдавил Ван-Дир-Го. — Господину ничего не грозит. Недостойный никогда не простит себе.

Знает ли он, что «простить себе» нельзя в принципе?… Альен покачал головой и не стал отвечать.

Большая овальная зала напоминала приёмную Люв-Эйха: ковры, курильницы с благовониями, вышитые подушки… Никого из присутствующих отсюда не было видно. В стенной нише Альен заметил искусно сделанную статую кошки. Кажется, из полосатого оникса: Бадвагуру бы понравилось… Даже сейчас понравилось бы, несмотря изуродованное лицо и вывих. У Альена вновь свело скулы от ненависти, и он с усилием отвернулся от кошки.

По обеим сторонам от входа — у статуи и напротив — застыло двое дюжих рабов-охранников. Вероятно, они и сделали это с агхом, не тронув пальцем самого Альена. Поразительно точное исполнение приказов, северным наёмникам стоит поучиться…