Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Проникаясь ненавистью к себе, Альен смотрел, как дорелиец ковыряет ворс ковра, как у него разочарованно расширяются глаза. Ещё немного — и он привяжется, и на его шее окажется камень вроде Бадвагура, не дающий идти вперёд… Одного у тауриллиан не отнять, невзирая на всю их подлость: они признают, что привязанности ослабляют. Они честны с собой и с другими.

— Всё равно, мне кажется, мы должны поторопиться, — несмело сказал Ривэн. — Может, попробовать сходить к кентаврам или русалкам? Или к этим… ну, с крыльями?

— К майтэ, — Альен улыбнулся. — Нет, они смыслят в магии ещё меньше, чем…

— Чем я? — фыркнул Ривэн. — Договаривай уже.

— Я хотел сказать «чем большинство людей», но тут уж как тебе угодно… А вот насчёт кентавров подумать стоит. Они могут подсказать что-нибудь дельное.

Вставая, Альен заметил, что Ривэн опять отчего-то покраснел. Это уже начинало его утомлять.

— Что-то не так?

— Нет, просто… — Ривэн помотал головой, будто отгоняя дрёму, и тоже встал. Но стоять подолгу на одном месте он не умел по своей природе (кроме тех случаев, когда бывал испуган или заворожён чем-то до обездвиженности); поэтому протопал к кровати и уселся уже на неё, потонув в пуховой перине. Кровать была огромной, как в покоях лорда, с позолоченными столбиками и безвкусно вышитым балдахином. Если учесть, что при создании жилищ Золотой Храм учитывает склонности и желания — вполне ожидаемо… — Знаешь, ты изменился за эту неделю. Стал совсем другим.

И в чём же, интересно? Меньше кричу от кошмаров по ночам?…

Альен продолжал молча ждать конца умозаключений. Ривэн долго мялся, а потом выдавил:

— Вряд ли я объясню, в чём… Просто другим. Когда я вот так, с тобой рядом, мне мерещится, что… — он затравленно перевёл дыхание. В надежде не смущать его Альен отошёл к высокой тумбе, на которой с почётным видом стояли незаконченные статуэтки Бадвагура; провёл пальцем по крышам башенок маленького Кинбралана… Проклятье, да что же этот мальчишка молчит?… — Что ты один из них.

— Из тауриллиан?

— Да. Но… даже не совсем. Ещё больше…

Ривэн громко сглотнул и снова не закончил фразу. Альен на мгновение прикрыл глаза, пытаясь представить, что он чувствует. Что сам он испытывал рядом с бессмертными — в первые дни и сейчас?…

— Ещё темнее? — подсказал он, не оборачиваясь. В круглом зеркале на стене видно было, как Ривэн неуверенно кивнул.

— И это тоже. Но не только. Ты… как будто становишься в полном смысле им. Повелителем Хаоса, — он боязливо понизил голос, словно помянул светлым днём старую богиню Дарекру, владычицу могил. — Как тогда, в бурю или с рабами Люв-Эйха… Только теперь — всё время. Ты изменился даже внешне, Альен.

Альен перевёл взгляд на собственное отражение. Он всегда придавал этому мало значения (тело есть тело, непрочная оболочка, мясо), но сейчас невольно задумался. Правда — был ли с ним всегда этот холодный блеск радужки, и заострившийся профиль, и бледность, подобная мраморному отливу кожи некоторых тауриллиан?… И, кстати, загар, заработанный в Минши, подозрительно быстро исчез… С пугающей игрой света в глазах мелькнул рыжеватый блик, и он вздрогнул, вспомнив глаза Поэта и Цидиуса. А ещё — вспомнив пламя Хаоса из своих снов.

Альен отвернулся от зеркала. Пару дней назад, бродя по Храму, он наткнулся на зал, полный оружия. Мечи, кинжалы, луки со стрелами, боевые топоры, пращи и копья разных форм, размеров, способов литья и эпох — толстый наместник острова Рюй, наверное, три дня просидел бы голодным, чтобы заполучить всё это в свою коллекцию… Один из мечей — узкий и очень лёгкий для двуручника, с отливающей синевой сталью лезвия — Альен на всякий случай взял себе. Сейчас меч лежал в его комнате, но, глядя на себя, он почему-то подумал о нём. О том, сколько крови впитала та сталь — и чьей крови. Уж не его ли предков, в их войнах с тауриллиан?…

— И ты боишься меня? — спросил он Ривэна. Тот беспомощно усмехнулся.

— За тебя я боюсь больше.

Альен недоверчиво хмыкнул.

— Берёшь пример с Бадвагура?

— Нет… Как у него, у меня не выйдет.

— И это к лучшему. Мне совсем не нужна твоя смерть.

Ривэн открыл было рот, но всё-таки сжал зубы и промолчал. Альену было и так достаточно: он видел его взгляд в тот момент, когда стоял спиной к кровати. Страх, благоговение и нечто сродни… голоду? Он слишком хорошо познал всё это на собственной шкуре — как раб Ван-Дир-Го познал плеть хозяина.

— Ты уходишь? — очнулся Ривэн, когда Альен взялся за ручку двери.