Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

А что поделать?… Он не мог отрицать ни алчности людей, ни их невежества в магии, ни телесной немощи (по сравнению с тауриллиан, а также кентаврами, агхами, Двуликими-оборотнями, не говоря уже о драконах). Не мог опровергнуть людскую зависть, лень и похотливость, не знающую границ; не мог и не хотел спорить с тем, что люди чаще всего легко предают то, во что верят, с удовольствием отказываются от свободной воли, медленно соображают и редко связывают причины со следствиями… В стройной конструкции тауриллиан люди как-то неприметно представали нечистоплотными, нездоровыми, беспомощными существами, которым всегда необходим контроль и направляющая рука высшей власти. Ривэн сначала вздрагивал и гневно бледнел в ответ на каждое из таких высказываний — а потом привык и лишь осовело жевал, прислушиваясь к шуму грозы и изысканно-сложной, выразительной музыке, которую высокий тауриллиан с многоцветными, как опалы, глазами наигрывал на лире старинной формы.

Что ж, Ривэн подтверждал всё ту же теорию…

После заката Альен безмерно устал и хотел остаться один. Один, один вымокнуть под ливнем вон там; и какая несуразная глупость — эта псевдоучёная беседа, вопреки сиянию тауриллиан, которое так напоминает ложный блеск… А ему уже не к лицу обманываться ложным блеском.

Кто-то из бессмертных хотел заново наполнить его бокал, но Альен сделал это сам — налил до краёв, до хрустального ободка с узором из серебряных звёзд; такого он ещё ни разу себе не позволил. Какой-то кураж отчаяния ударил его в затылок. Закрыть разрыв, открыть разрыв… Побороть тауриллиан или поддержать… И там, и там он будет виновен, солжёт перед другими и перед собой. Так какой, к Хаосу, во всём это смысл?…

— Тааль-Шийи! — громко сказал Поэт, и Альен, вздрогнув, оторвался от залпом выпитого бокала. Напиток обжёг ему горло.

Он с неприятным замиранием ждал прихода Сен-Ти-Йи, но Тааль появилась в одиночестве. Значит, обряд возвращения тауриллиан в прежнее тело ещё не завершён… Тем лучше.

Тааль — такая же худенькая и… блёклая? — стояла возле одного из столов, неловко переминаясь с ноги на ногу. Тауриллиан уложили ей волосы и переодели во что-то более яркое, но сотворить из неё красавицу было не в их власти. Впрочем, на этот раз он заметил, что глаза у неё серые, и их оттенок до саднящей боли меж рёбер напомнил Фиенни.

Этого ещё не хватало…

Альен встал и поклонился, проклиная себя за неуместную придворную галантность — а может, наоборот, за её нехватку. Эта девочка много перенесла, вплоть до полного превращения тела. Он мог представить, чары какой мощи необходимы для этого: вызывает уважение, что она вообще выдержала.

И то, что ей удалось вмешаться в его сны и не сойти с ума, — тоже вызывает уважение.

Тааль долго краснела и не решалась поднять глаза, а потом посмотрела прямо на него — с обезоруживающей смелостью и прямотой, как птицы смотрят на солнце. Один этот взгляд, пожалуй, рассказал о ней больше, чем все объяснения тауриллиан.

— Я рад знакомству, — сказал он на ти'аргском — и, подумав, повторил на языке Отражений. Кто знает, смогут ли они хотя бы поговорить?… Но Тааль улыбнулась и ответила:

— Я тоже.

— Меня зовут Альен.

— Я знаю Ваше имя… Лорд Тоури, — она старательно воспроизвела чужеземный титул, ничего не значащий для неё. Альен немного удивился.

— Я не лорд… И можно на «ты».

Ривэн фыркнул в блюдо с сыром — вспомнил, очевидно, их странное знакомство. Альен мстительно кивнул на него.

— Это мой друг, Ривэн. И он совершенно не умеет вести себя за столом.

Беспредельно смутившись, Ривэн пробормотал что-то вроде «миледи». Тааль оглядела его с искренним интересом, как нечто крайне важное для себя.

— Я счастлива увидеть Вашего… твоего друга, Альен. Во снах ты всегда был один.

Альен только сейчас заметил, что тауриллиан во всех концах залы с разной степенью наглости прислушиваются к их словам. Беседы и трапезы они при этом, конечно, не прерывали; Тиль вообще расчёсывала свои роскошные волосы, разбрасывая искры по алому шёлку. Он выдавил улыбку.

Зачем она упоминает при них сны о разрыве? Что это — глупость или доверие?…

— Ну, в моих снах у тебя иногда были крылья.

Тааль опечалилась.

— О, не так давно они были и вправду… Но ты в моих снах был именно таким, как сейчас.

Отчего-то опять покраснев, она села рядом с Ривэном. Тааль избегала Поэта — ясно, почему; мог бы хоть обвязаться чем-нибудь, — с нервным смешком Альен подумал это тоном старой брюзгливой поварихи из Кинбралана, неумолимой блюстительницы нравов… Бессмертный же, сияя улыбкой, уже собрался отойти, но, к сожалению, передумал: