Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

И ещё отсюда открывался широкий, спокойный вид, от которого теперь странно саднило что-то внутри. Подъёмный мост над тёмным провалом рва, дорога, извилисто убегающая на юг, и поля за тёмно-зелёными заплатами охотничьих перелесков. Если приглядеться, можно было увидеть даже далёкие крыши домишек Делга — ближайшей из двух деревень, оставшихся в скудных владениях рода Тоури. А сильно высунувшись, Уна различила и начало осиновой аллеи: та огибала замок, чтобы за ним упереться в скалистый бок Синего Зуба. К северу на горизонте голубели покатые профили Старых гор; из-за ясной погоды их линии выглядели непривычно чёткими.

Уна провела рукой по бортику балкона — шершавым, пористым камням, впитавшим недолговечную жару. Нет ничего нового и удивительного в этом виде. Нет ничего нового и удивительного в громаде замка вокруг неё.

Или всё-таки есть?…

Сумрачные камни молчали. Они всегда молчали — в ответ на любой вопрос. Не удостаивали смертных разговорами: к чему болтать, если впереди вечность?

Кое-где бортик опушил влажный мох. Стена соседней башни — одной из южных, гостевой, — была более тёмной и гладкой: её достроили позже, странным придатком к центральной. В Кинбралане многое странно. По столбику, поддерживающему навес, задумчиво ползла божья коровка. Уна улыбнулась, вспомнив Льёни. Интересно, Тим уже добрался до Паакьярне? И рада ли ему питомица, которую семейство боуги порой столь бесцеремонно использует в качестве тумбочки или носильщика?…

Где-то внизу, в проёме одного из узких окон, разнеженно ворковали голуби. Хотя собственной почтовой голубятни в замке давно не было (за голубями приходилось посылать в Делг или Роуви, поскольку для ухода за ними не хватало слуг), сизые пухлые птицы по привычке навещали башни — наравне с ласточками, что гнездились под крышами. Воркование навевало давящую дремоту; Уна прикрыла глаза, растворяясь в звуках, запахах и солнечном тепле. Кинбралан.

Века крови Тоури — их грехов и поисков, магии и мыслей. Боли. Надежд.

Дом.

Её отвлекли дрожащие крики коршунов над полями — так не похожие на безмятежные голоса голубей — и хлопанье совсем не птичьих крыльев. Иней резко снизился и уселся на бортик балкона, точно упавшая серебряная звезда. Уна машинально подставила руку, но потом — в очередной раз — сообразила, что не выдержит такого веса. В конце концов, Инею почти год, и он уже, без преувеличений, размером с небольшого телёнка.

— Совсем зажило? — она дотронулась до тонких чешуек на лбу Инея и получила благодарное урчание в ответ. Дракон свесил хвост и уселся, не без труда сохраняя равновесие даже на широком бортике. — Тебе не больно летать?

Иней фыркнул.

ВОТ ЕЩЁ! Я ДЛЯ ЭТОГО СОЗДАН. БОЛЬНО БЫЛО НЕ ЛЕТАТЬ.

— Звучит самоуверенно, — хорошо, что они наконец-то наедине: можно говорить вслух, не терзая сознание мысленными диалогами. Не то чтобы Уна не любила их — тем более, с Инеем, — но всё же это было слишком… Нараспашку. Беззащитно. — Пока лучше поберечься. Как охота?

НЕ ОСОБО УДАЧНО — ПАРА ЖАЛКИХ БЕЛОК. БАРСУКИ И КРОЛИКИ ПОПРЯТАЛИСЬ ОТ ЖАРЫ.

В мысленном голосе Инея было столько неподдельной досады, что Уна еле сдержала смешок.

— Сегодня на ужин ягнятина. Я попросила приготовить без лишних приправ — как ты любишь. Отложу тебе пару кусочков.

Дракон дёрнул головой, презрительно раздувая ноздри; раскалённый пар чуть не ошпарил Уне ладонь.

НЕ ЛЮБЛЮ ПРИГОТОВЛЕННОЕ МЯСО. ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ. СОВСЕМ НЕ ТО, ЧТО НУЖНО ПОРЯДОЧНОМУ ЭСАЛТАРРЕ.

И содержание речи, и насмешливо-высокомерная интонация были очень знакомы. «От Лиса набрался?» — хотела поддеть она, но почему-то не смогла.

СКУЧАЕШЬ ПО НЕМУ? — помолчав, спросил Иней.

Вопрос очень простой и сложный одновременно. Под стать песням самого Лиса. Уна проследила взглядом, как божья коровка скрывается в щели между камнями, и покачала головой.

— Думаю, он поступил правильно. Его место за океаном. Как и твоё, — она ещё раз погладила Инея — теперь по тугому изгибу шеи — и не удержалась от вздоха. Сотню раз они обсуждали эту тему, и она знала, что переубедить его не удастся, — но поднимала её в сто первый, неведомо зачем. — Ты не будешь здесь счастлив. Здесь нет никого твоей крови.

Иней опять пыхнул паром и строптиво вывернулся из-под её руки. Старый привратник (с такой высоты он казался игрушечным: коряво вырезанная бородатая фигурка) выбрался из своей будки возле моста, потянулся и направился к замку. Наверное, на кухню или к колодцу во внутреннем дворе — за холодной водой. Солнце пекло всё беспощаднее, обливая позолотой деревья, поля, башни и переходы Кинбралана.