Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Лорд Альен с внезапным мягким вниманием посмотрел на Уну; он выглядел усталым, с темнотой недосыпа под глазами, а ещё — слишком стройным, почти худощавым, без своего плаща. И весь в чёрном, конечно же — вопреки жаре. Уна никогда не могла подолгу выдерживать его взгляд; и теперь тоже отвернулась. Если подумать, раньше она не понимала, что «тяжёлый» и «давящий» взгляд — совсем не только ловкие трюки языка: рядом с Альеном Тоури эта тяжесть ощущалась физически.

Он вышел из-под каменной арки и встал в паре шагов от неё, опираясь локтями о замшелый бортик. Иней вытянул шею, будто желая поприветствовать его, но потом передумал. Уна исподтишка, со скрываемой жадностью осмотрела его задумчивый чеканный профиль и пряди тёмных волос. От него слегка пахло жасмином и душистым мылом (странно человеческий запах), а ещё — почему-то — книжной пылью.

Разумеется. Библиотека.

— Кажется, это право я уж точно не пыталась завоевать.

Она не сразу нашлась с ответом, заглядевшись на то, как лорд Альен, чуть нахмурившись, обозревает знакомый наизусть вид. Он прибыл в замок всего несколько дней назад (вскоре после захвата Академии отправился в Рориглан — повидать донельзя счастливую тётю Алисию и маленьких племянников), но этот донельзя простой факт — он в Кинбралане — до сих пор повергал Уну в подобие ступора. Будто древнее тело замка обрело недостающий орган. Или душу. Или хозяина.

Острая синева глаз, пробежавшись по застывшим в жаре рву, мосту, полям и деревьям, вернулась к ней.

— И всё же оно явно есть среди тех, что теперь тебе полагаются. Едва ли я ошибусь, если скажу, что ты смелее и взрослее большинства женщин Ти'арга — и сделала для освобождения королевства больше их всех.

Её щёки горели — вовсе не от солнца. Остроумный ответ не изобретался, и Уна просто кивнула. Иней фыркнул паром и подобрался, готовясь к взлёту.

ПОЖАЛУЙ, ОСТАВЛЮ ВАС НАЕДИНЕ. А ТО У МЕНЯ ОТ ВАШИХ ЗАУМНЫХ БЕСЕД И НЕДОСКАЗАННОСТЕЙ НАЧИНАЕТ БОЛЕТЬ ГОЛОВА.

— Твой дракон не слишком мне доверяет, — сказал лорд Альен, провожая взглядом серебристый всполох в небе. — Впрочем, это и понятно. Я заставил тебя немало вынести.

— Или я сама себя заставила.

— Лесть или снова меня оправдываешь? — он покосился на неё, улыбаясь краешком губ. — Оправдываешь. Так и я думал… Как бы там ни было, это вполне может совмещаться.

И он снова погрузился в созерцание пейзажа — словно на этой зелёной, разморённой земле Тоури происходило что-то крайне увлекательное.

— Ты ходил по замку? — отважилась спросить Уна.

— Паутина на плечах?

— Нет. Просто… выглядишь как человек, который долго бродил по Кинбралану.

Он снова улыбнулся, но длинные пальцы, обхватившие бортик, судорожно сжались.

— Я очень хорошо его знаю и не смог удержаться. Это место… — он помолчал, глядя куда-то за линию горизонта — сквозь синь небес. — Больное. Несвободное. Когда-то я думал, что ненавижу его. Отчасти это по-прежнему так. А отчасти…

— Любишь? — подсказала Уна, уже зная, что ему всегда сложно произносить это слово.

— Да. Но… Странно люблю.

— Может ли любовь быть не странной? — пробормотала она, думая о Шун-Ди, Фарисе (интересно, что с ним стало? Вернулся ли он на запад и примет ли его садалак?), лорде Ривэне и — себе.

Он ещё раз — чуть сумрачней — посмотрел на неё и сменил тему.

— Ты ведь знаешь, что из библиотеки есть второй выход?

— Ход за историческим стеллажом? Тот, что ведёт в подземелья? Да. Нашла его, когда мне было одиннадцать.

Лорд Альен снова улыбнулся — насмешливо, но с долей (невероятно) гордости.

— Так я и предполагал. Наверное, ребёнком ты залезала в потаённые углы замка не реже меня.

— Да уж. Чем ещё было заняться. Только думать, читать да лазать по замку, — она сглотнула досадный ком в горле и осмелилась спросить. — Есть одно место… Чердак западной башни, бывшая голубятня. Там я почувствовала что-то…

— Следы тёмной магии, — спокойно прервал он. — Всё верно. Она моя.

— Не думала, что ты решался на такое здесь.

— Только однажды. Позволил себе слабость.

— Это было, когда… — внутри что-то резко, почти пугающе вспыхнуло — будто кто-то поднёс факел к сухому хворосту. Уна поняла, что ей долго не хватало единственного звена — его слова слабость, — чтобы замкнуть цепочку. — В первый год войны, верно? Когда…

— Когда мы с твоей матерью зачали тебя, — лорд Альен посмотрел на неё в упор. — Можешь говорить прямо: в этом нет ничего постыдного.