Марина Бишоп - По воле тирана

Пространство сбоку от нее вдруг заполнила тень и последнее, что увидела и почувствовала шалфейя, это сжатый огромный кулак Колта врезавшийся в ее висок.

- Сначала мой вердикт! - осклабился фарлал, тут же посчитав себя отмщенным за те унижения, которые ему пришлось терпеть от строна по вине бескрылой твари.

Процесс был завершен, приговор зачитан, невзирая на то, что приговоренная лежала на полу без сознания.

***

Измена своей расе, своему народу -- грех. Его не искупить при жизни, и даже раскаяние не принесет прощение. Шалфейи верили, что живой огонь - стихия великого творца Кутаро - очистит заблудшую душу. Только всепоглощающий свет пламени выведет оступившихся из тьмы, поможет выпутаться из паутины невежества. Если нет, прямой путь грешникам в пещеры Нуроса, к его мрачным обитателям -- великанам.

Другому мировоззрению не должно было быть места в жизни Лисицы. Это то, что ее заставили принять за истину. А если так, то владения Нуроса именно для такой, как она. Но как отличить царствующий в тех землях огонь от очистительного пламени Кутаро?

"Открой глаза", - ласковый незнакомый голос шалфейи призывал к пробуждению. Но Лисица не хотела прощаться с невесомым ничто. В лишенном чувств безвременье не было боли, страданий и рвущих голову загадок. А еще в нем не было смертного приговора и разгневанного Верховного Жреца.

- Где шкатулка?!!

Сначала ее встряхнули, затем грубо рванули за плечи. В нос тут же врезался приторный медовый аромат, без сомнения принадлежащий Ульфу. Лисицу едва не вырвало. Если это все же бред, вызванный лихорадкой, то теперь самое время очнуться. Ей не было страшно. Напротив, где-то внутри проснулось желание, наконец, окропить своей кровью ненавистного Жреца. Тогда уж точно, не видать ему своих привилегий и положения. Убийство жены, пускай и осужденной, беспросветной грешницы не сойдет ему с рук, тем более в замке, полном шалфейев. Судилище было затеяно с другой целью - никто бы не собирал судей для шалфейи, не имевшей значения. Лисицу необходимо было убрать как неугодного претендента на престол. Хотя это ее больше не волновало. Ее дни сочтены, она проиграла.

Лисица застонала, приходя в себя. Скула заныла, перетягивая на себя звон в голове. Нет, эта резкая боль была вызвана не ударом фарлала, а только что полученной пощечиной.

- Куда вы ее спрятали?!! - продолжал бушевать Ульф, тут же отбросив ее назад на постель, поняв, что вряд ли добьется ответа.

Лисица парила между сном и явью. Ей ни к чему было возвращаться, но ей не был дозволен самовольный уход. Она продолжала падать в безвременье, пока перед ней не предстала испуганная Афира, за спиной которой стоял взбешенный Ульф. Причиной его ярости была, конечно, шалфей. Увеличившиеся глаза кушины, сфокусированные на ней с болью, сожалением и мольбой. Она качала головой, повторяя что-то, как молитву. Лисица почему-то никак не могла расслышать, о чем так быстро шевелились губы Афиры. Знакомый щелчок вывел Лисицу из оцепенения, проясняя разум настолько, чтобы рвануться к кушине и вцепиться в руку Ульфа.

- Нет, остановитесь, господин!

Верховный Жрец стряхнул с себя руку шалфейи и лишь ближе придвинулся к кушине.

- Разве вы не видите, госпожа, она упрашивает об избавлении!

Теперь Лисица ясно услышала, о чем она молилась. Она просила о смерти.

Ульф опустил ладонь на макушку Афиры, как будто благословляя на избранный путь. Он опустил жезл, но только для того, чтобы замахнуться и вонзить отравленную иглу в плечо травницы. Лисицу отшвырнуло к бортику кровати. Афира с силой оттолкнула ее от себя. Шалфей сумела лишь разобрать последнее слово "успеет". Ульф, видимо, ничего не услышал, он сделал шаг назад, и тело кушины с глухим стуком рухнуло на пол. Скользя голыми пятками по каменной кладке, Лисица тут же попыталась подняться, но тщетно, измученная физически, с искривленным сознанием, она не находила опоры.

- Вы скучали по мне, госпожа?- обойдя кушину, Ульф направился прямо на шалфейю. - Нет? А мне, признаться, как и раньше, не доставало ваших криков.

Шалфейя замерла. Ее парализовал не страх, а вина. Эту тяжелую ношу она пронесет до самого последнего стука своего сердца. К счастью, подумала Лисица, ей было отмерено совсем немного. Ей не нужно было слышать вердикт, чтобы понять, что ее нахождение в покоях временно. Для такого диковинного представления, как казнь, было необходимо время на подготовку декораций. Словно уловив направление ее мыслей, Жрец приблизился к шалфейе и сел на кровать, вплотную уперев колено в ее плечо. У нее не было сил сдвинуться, и она позволила убийце вторгнуться в свое личное пространство. Их взаимное молчание длилось недолго. Ульф первым нарушил леденящую душу идиллию.