Марина Бишоп - По воле тирана

- И что же написано в том свитке?

- Запись сделана на языке фарлалов, Лисса, и для обывателя это лишь бессмысленные стихосложения.

- А что эти письмена значили для вас?

- Послание предназначалось лишь для одной шалфейи -- вашей матери. В свитке находился призыв Кутаро и предвещание. После прочтения свитка, точнее, то, что мы смогли перевести и после того, как тело вашей матери предали огню, на месте сожжения остались лишь эти камни. Самый большой из них и был отдан вам. Остальным была отведена иная судьба.

- Разве у камней может быть судьба?

- Покуда в них душа, Лисса. И это не простые камни - это частицы души покойной королевы. Так Кутаро защитил ее душу после смерти. Камни не боятся огня, а огонь - стихия Кутаро. Представьте, что разгневанная Богиня могла бы сделать с избранницей создателя?

Лисицу бросило в жар. Обманутая Лантана упивалась местью, и Лисица ей в этом активно помогала, своими же молитвами.

- Вы сказали, что в свитке есть призыв Кутаро, по-моему, наступил момент, когда не помешает его вмешательство.

От того, как Монахомон тут же отрицательно покачал головой, шалфейе стало совсем дурно.

- Все не так просто, Лисса. Призыв боле не работает, король Рэндел не раз пробовал прибегнуть к зову в надежде, что сила Кутаро убережет вас от исходов прошлого. Но с предсказанием бесполезно бороться, и так случилось, что вы прошли именно по тому полотну, что вам расстелили.

На лестнице послышался лязг кольчуг. Афира предупреждала, что у нее будет возможность побыть одной только до смены караула. Видимо, отведенное время подошло к концу. Принцесса резко развернулась, прислушиваясь, насколько далеко стражи и отыскивая альтернативный выход из тронного зала.

- Нам нужно уходить, - выдохнула она, повернувшись обратно к капеллану

Но она говорила в пустоту. Только змейку серого тумана быстро поглотила чернота. Дымка рассеялась, в точности, как однажды вестник.

У Лисицы не было времени на раздумья, и, плотно прижав к себе холщовый мешочек, она бросилась к главным дверям зала, где одна из створок двери была приоткрыта. В нее она и выскользнула. Отрывки разговора кушинов донесло до ушей Лисицы, которая вжалась в обратную сторону двери, сопя в собственный кулак. Даже после табуна новостей шалфей смогла разобрать, что два стража говорили об Ульфе. Ненавистное имя песком прохрустело на зубах и пробежало множеством иголок по спине. Судя по их диалогу, Верховный жрец пребывал не в лучшем расположении духа, впрочем, принцессу это нисколько не удивило. Кушины еще чем-то побренчали, а потом стало тихо. Лисица не помнила, как добралась до своей спальни, как ее встретила Афира, задав несколько вопросов, ответом на которые стало грузное молчание. Шалфейя молча легла на кровать, продолжая прижимать к своей груди камни. Через грубую ткань просачивалось тепло, и перекатывание камней под ладонями даровало неожиданное умиротворение. Каминные надписи, странный узор на спине, увиденный в блюде, Ульф, сокол и фарлал закружились во мгле перед закрытыми глазами. Они затягивали с собой в круговорот, и к ним добавлялись другие персонажи из ее жизни. Каждый из них что-то говорил, и гомон голосов превратился в протяжный гул, который, наконец, излился в беспокойный сон. Но и там за ней продолжали наблюдать раскаленные угли зрачков правителя темных галерей. Он не приближался. Он выжидал, и от этого шалфейя сжалась во сне от страха.

Чернильное утро встретило обитателей замка холодом. Призрак прошедшего ночью дождя застыл ажурными узорами на стеклянных окнах тронного зала. В других частях замка занавеси, укрывавшие оконные проемы, забило снегом, и тугая корка наросла на одеревеневшие шкуры.

Несмотря на явное похолодание, в спальне Лисицы было даже жарко, Афира в течение всей ночи поддерживала огонь, и сейчас посапывала на стуле, скрючившись подобно сухой коряге. Стараясь не шуметь, Лисица осторожно опустила ноги на пол. Афира заранее подготовила остальной гардероб для суда: на полу ее ждали меховые сапоги и рядом, на низком стуле, шерстяная накидка, подбитая серебристым мехом. Шалфейя осмотрела своё изрядно измятое платье, расчесала волосы, вымыла лицо, не обращая внимания на жжение ладоней, обулась и закуталась в плащ. Она в последний раз окинула взглядом свои покои и крепко спящую Афиру. Кушина вряд ли позволила себе сомкнуть глаза последние два дня, и сейчас ее сморил тяжелый сон. Лисица хоть и не озвучила свои доводы, но травницу донимали муки совести. Но и она тоже была жертвой обстоятельств, или, скорее, пророчества, оправдала ее Лисица.