Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

-Тревога, напали!!!

Канн чертыхнулся, всучил сверток с трофейным оружием эльфам и приготовился отправить в посмертье всякого, кто дерзнет напасть. Одновременно началась возня на другом конце лагеря. Это Удрук и Шакур схватились с разбуженными охотниками за рабами. Залязгала сталь, ударяющаяся о сталь, засверкали бьющие с неба белоснежные зигзаги молний, один из шатров загорелся от попадания огненного шара. На его крыле сражение пока было слабее - всего пяток мечников схватилось с полуэльфом и освобожденными им Перворожденными. Естественно, все пятеро были мертвы. Троих подрезал Лаэрдинн, еще один пал от меча главного эльфа и последнего кинжалом прикончила одна из трех женщин. По счастью, у двоих из убитых оказались луки с полными колчанами, так что небольшая армия обзавелась бьющими без промаха стрелками. Но успех был временный. Разбойники, точнее, их набольший, дураком отнюдь не был. Потеряв восьмерых в схватке с магом и орком (на самом деле погибло только трое, остальных кого подранило, кого контузило) и пятерых на крыле эльфов и Канна, он смекнул, что к чему и отдал приказ отступить. Оставшиеся в живых, не показав многократно уступающему по численности врагу спину, отошли к шатрам и выстроились в почти правильный воинский строй. Это дало возможность отряду путников встретиться.

-Они сейчас возьмутся за луки, - сказал Канн, - Надо придумать, как отойти, все стрелы я не отобью.

И тут же в ночной мгле промелькнул видимый только глазу Лаэрдинна первый арбалетный болт, ударившийся о подставленное лезвие его меча. Обычный клинок мертвого воина армии горбуна дал щербину, но не сломался. Еще несколько человек растягивало луки. Разбойники ждали команды.

-Я придумал, - сказал Шакур спутникам, - вспомнил заклятье к случаю. Только надо время. Оно сложное и потребует сил. Мне придется пустить еще и дым, а тогда, когда мы спасали орка мне это далось нелегко.

Тем временем перед шеренгой натянувших луки и приготовивших арбалеты разбойников вышел высокого роста мужчина в вороненой кольчуге и шлеме, оставляющем лицо открытым. За спиной его, над правым плечом, торчала рукоять меча. Казалось, ему нет совершено никакого дела до незваных гостей. Настолько ленивы и расслаблены были все его движения. Но это впечатление было обманчиво. В нем чувствовалась такая сила, что даже у не сомневающегося в своем искусстве Канна возникли сомнения относительно осуществимости его замыслов. Но, тем не менее, он вышел вперед и прокричал, чтоб все противостоящие воины слышали:

-Ты захватил в плен моих сородичей, напав на них в темноте. Сейчас нас только трое, а вас три десятка. Мало чести победить при таком раскладе. Предлагаю тебе честный поединок, если ты не трус, ты выйдешь против меня. Если я проиграю, мы все в твоей власти. Если нет - мы вольны уйти своей дорогой.

-Даю слово, - проговорил разбойничий вожак слишком хриплым голосом, - Даю тебе слово Хельдвинга и клянусь снегами Нифельгарской равнины, что ты уйдешь невозбранно.

Хельдвинг все тем же ленивым движением вытащил двуручный меч из-за спины и скинул на землю теплый плащ. Противники сошлись. Выпад, защита, контрудар. И вновь выпад, и вновь защита. Бойцы пробовали друг друга на крепость. И опасения Канна подтвердились. Он имел дело не с простым бойцом и даже не с мастером мечного боя. С кем-то, кто был даже не равен, но, возможно, и превосходил его во владении сталью. Даже двумя клинками он не мог пробраться через мастерскую защиту Хельдвинга. Тот ловко отбивал ложный выпад и тут же молниеносно парировал настоящий удар. Даже во время замаха тяжелого меча, Канн не мог достать его клинком. Длинная рукоять, оканчивающаяся острым шипом отбивала удар за ударом. И даже самые смертоносные финты разбивались о широкое лезвие двуручника. Но и северный разбойник не мог задеть сталью своего противника, постоянно встречая на пути меча или вражий меч или сотни раз прокаленное в гномьих кузнях и поэтому выдерживающее такие удары даго. Для зрителей же их схватка была подобна какому-то потоку ожившей стали. Движущиеся быстрее молнии клинки сливались в причудливые фигуры. И не успевал глаз зафиксировать очередной мудреный узор стали, как мечи уже рисовали в воздухе новый. И вдруг встретившаяся сталь особо зло зазвенела раз, другой, прочертивший в воздухе замысловатый зигзаг клинок не встретил преграды, затем еще один. Зло зашипел в темноте полуэльф. Хельдвинг отпрыгнул, выставив перед собой длинный меч. Канн стоял на снегу, зажимая ключицу. У ног его лежал обломок меча салкандовского пехотинца. Но и его даго попило вражьей крови. Медленно-медленно алая жидкость стекала по опущенному лезвию и капала на снег. Прошла секунда. Потом еще одна и еще. Непоколебимый, точно тысячелетний утес, Хельдвинг пошатнулся, вонзил свой страшный меч в землю и оперся на него, чтобы не упасть. Но не удержался и свалился на одно колено. По левой прижатой к боку руке полилась обильным потоком кровь. Вожак разбойников поднес руку к боку. Прямо под сердцем выкованное гномами лезвие порвало кольчугу и глубоко вошло в тело, на груди звенья были чуть прогнуты. След шел до того места, где заканчивается воротник кольчуги, оставив неглубокий порез на обнаженной коже.