Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

Для начала, встань. И скажи, как тебя зовут и за что тебя хотели сжечь.

-Моя Удрук. Моя хотеть еда и прийти к люди. А они взять моя и говорить нелюдь-нелюдь и жечь плохой огонь.

-А ятаган тебе зачем? И шлем? - полюбопытствовал Шакур.

-Без клинок нельзя. Моя родич засмеять если без клинок. А шлем - красиво. Моя его на еда менять хотела. Шлема красивая. Стальная. Много еда для родич менять. Все ням-ням малые, ням-ням старые много луна. Людь плохой. Не дать еда. Жечь Удрук shahraggkha огонь. Шлема забрать, клинок забрать, побить камень, дерево. Хозяина хороший. Спасти Удрук от смерть. Да. Удрук раба на весь хозяин жизь. И его друг тоже друг.

-Понятно. Тебе надо найти одежду, а то замерзнешь. Да и оружие не помешает. В дороге мало ли что произойдет.

Канн подошел к лошади, на которой ехал Удрук. К ее седлу были приторочены не распакованные сумки. В одной из них нашлась безрукавка из овчины мехом наружу, которую орк принял с выражением глубочайшей признательности с таким видом, будто принимал из рук короля богатый кафтан. Во второй сумке был плотницкий инструмент. Видимо, Шакур свел коня у остановившегося поглазеть на казнь мастерового. Пока молодой маг разводил костер и готовил еду (а это у него получалось не в пример лучше, чем у Канна), Удрук отыскал где-то увесистую дубину и обухом плотницкого топорика навбивал в нее гвоздей. Получилась настоящая шипастая палица. Топорик тоже забрал себе орк, естественно с разрешения Хозяина, как он именовал Лаэрдинна.

После краткого привала путники продолжили скачку на север. Причем орк отказался от лошади и бежал, держась за стремя Канна, нисколько при этом не отставая. С каждым днем становилось все холоднее и холоднее, несмотря на то, что по календарю выходил конец весны или начало лета. Когда до границ Тонгордирима оставалось четыре дневных перехода, отряд застигла самая настоящая метель. Враз под ногами коней образовались сугробы, непривычный к морозам Канн начал мерзнуть и, вопреки всем героическим балладам и сказаниям, начал хлюпать носом. Магу тоже приходилось не очень хорошо, но он, по его словам, уже бывал в этих краях, так что привык. Лучше всех холод переносил орк - он по-прежнему бежал одесную Лаэрдинна и нисколько не жаловался. Хуже всего пришлось на ночевке. Из запасных одеял соорудили палатку, но ее нещадно продувал жестокий северный ветер. Снег внутри растопил Шакур, вызвав из своего посоха язык пламени длиною с хороший двуручный меч, но вот от сырости путников никто не избавил. Они отогревались у огня, жарили немудреный ужин, как вдруг Удрук повел носом и протяжно завыл.

-Хозяина, там сила большой. За лес. Большой, черный. Плохо, хозяина, - и отважный орк с головой закрылся одеялом, мелко-мелко задрожав.

-Он прав, Канн. Я тоже почуял что-то неладное. Пойдем, проверим, а орк пусть сторожит лагерь, раз так боится.

Тем временем сугробы намело почти что по колено. Преодолеть полмили, которые, по словам молодого мага, разделяли их и источник неведомой черной силы, оказалось ох как не просто. Причем последние футы им пришлось проползти на животе, опасаясь, как бы их не заметили. Впереди послышались голоса. Едва заслышав один из них, Канн замер на месте и потянулся за мечом и даго. Шакур, по примеру спутника, приготовил посох. На меч он, даже не смотря на уроки полуэльфа, не сильно надеялся. Еще метр ползком по снегу, и сдружившиеся человек и полуэльф увидели то, что хотели.

На небольшой прогалине ярко горели костры, прежде невидимые из-за деревьев. У костров расположилась группа, мечей в двадцать как минимум, людей в вороненых кольчугах. Рядом с каждым воином лежал длинный мощный лук с полным колчаном черноперых стрел, пика, удобная как для конного боя, так и для пешего строя, высокий и широкий щит, с похожими, только еще поболее, гномы встают в свой знаменитый хирд. Меч каждый воин так и не снял. В лагере не слышно было ни разговоров, ни, тем более, песен и шуток. Люди просто грелись у огня. Кто-то просто сидел у костра, кто-то предпочел лишний раз провести точильным камнем по длинному клинку. Но сила исходила не от них. Чуть поодаль от воинов стояли еще двое. Один в такой же кольчуге, что и прочие люди и в плаще из волчьей шкуры. В руках он держал обнаженный меч, судя по положению клинка, только что принятый из рук второго - того, кого Канн услышал еще на подступах - закутанного в черный балахон и в развевающемся черном же плаще Черного Лорда Владыку Холода и Льда.

-Ты мой самый верный сподвижник, Волк. И я хочу тебя наградить этим клинком. Он знаком тебе, не так ли?