Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

Орка, тем временем, привязали прочными канатами к столбу. Палач не спеша разжигал костерок, в котором потом запалит смолистую ветку и подожжет ею щедро умащенный хворост. Приговоренный к смерти видел все эти приготовления. И понимал, что тянутся последние минуты его жизни. Что хорошего и что плохого было в этой судьбе, все всплыло перед глазами орка - набег летучей конницы, в котором погибли сыновья и сестры. Бесчисленные битвы с гномами. Тяжелая работа на золотоносных рудниках в рабском ошейнике. Бегство. Тяжкие годы кочевья, когда люди всерьез решили осваивать север, в один из которых насмерть замерзла любимая. Страшный голод, мор среди детишек...Из горла орка вырвался протяжный и долгий вопль. Так кричать мог дикий зверь, загнанный в угол и видящий перед глазами нацеленную в горло рогатину. Толпа притихла, но кто-то закричал:

-Жги давай, а то околели уже.

Палач поднес факел к хворосту. Сдобренный маслом сушняк чуть занялся. Человек обошел столб, чтобы поджечь еще и с другой стороны, но факел наткнулся на меч. Вторым клинком Канн угрожал загудевшей от негодования толпе. Если бы они все, рассвирепев, накинулись на него, воин бы не устоял. Но селяне смелы были исключительно тогда, когда противник был связан цепями и не мог забрать с собой десяток-другой жизней.

Мечом Канн разрубил горящую ветку и отбросил занявшийся хворост. Смирившийся орк почуял надежду и снова завыл. Полуэльф легко запрыгнул на помост и одним взмахом даго перерубил спутывающие руки веревки. Этого люди уже не стерпели. Те, кто конвоировали орка окружили помост, а их предводитель, бывший, видимо, главным воеводой околотка, по грудам сушняка поднялся следом.

-Ты что ж так тебя и раз эдак делаешь? Ты почто нелюдь-то поганую пускаешь?

-Ты, что ли главный? Так я с тобой поговорю. Давай честный поединок. Я выиграю - забираю орка. Ты победишь - сожжете обоих. Идет?

Воевода призадумался. Ятаган у него был хороший, у того же орка отобранный, но у незнакомца меч подлиннее будет, да и даго. Но нет кольчуги, а на нем куртка с нашитыми на груди железными пластинами - какая-никакая, но защита. Да и ребята с луками за спиной. Подмогнут, ежели что не так.

-Давай. До крови. Только кинжал-то убери.

Противники зазвенели клинками. Канн еще после первого выпада мог не то что кровь воеводе пустить, а вообще убить раз десять. Но не сделал ни того, ни, тем более, другого. Предпочел поиграть. Притвориться, что бой равный. Но воевода деревенский почуял неладное - незнакомец с легкостью отбивал все его, как он думал, несокрушимые выпады, а сам нападал - дай Бог выдержать. Он отскочил, выиграв полсекунды паузы, за которые успел махнуть подмоге. Те начали взбираться на помост. И в это время Канн ударил. Не по телу, но по клинку. Ятаган сломался почти у рукояти. Еще одно неуловимое глазом движение меча, и из рассеченной щеки воеводы засочилась алая кровь. Пинок под зад скинул неудачливого дуэлянта с помоста.

-Что ждете, собаки, стрелы! - заорал тот едва поднявшись на ноги.

Пяток лунников спустил тетивы. Три стрелы полетели сразу мимо, еще две Канн разрубил в полете дагой, одновременно обрубая мечом наконечник самодельного копья ближе всего подобравшегося бородача. Толпа загудела, полетели камни и черепки посуды, но никто на побежал домой за топором, чтоб броситься на подмогу. Палач, про которого все тем временем забыли, захотел довести свое черное дело до конца. Вытащил откуда-то топор (не боевой, а тот которым дрова рубил) и замахнулся на вновь завывшего орка. Но топор не опустился ему на голову, задержавшись на плашмя подставленном под топорище мече. И тонкое даго проткнуло палачу мясистую ляжку. Второй взмах кинжала полностью освободил пленного.

-Когда я скажу, прыгай и беги к тому человеку. Шакур, дыму.

-Smokke onu!

Помост затянуло черным вонючим облаком. Благодаря ему, Канн и орк незамеченными спрыгнули с другого края помоста и вскочили в седла. Три коня галопом пронеслись через все селение и, сбив закрывающиеся по случаю тревоги ворота с петель вырвались в чистое поле, где их пешими было уже не догнать, а конными озлобленные и трусоватые селяне в погоню не бросятся - еще нагонят чего доброго.

4

Отъехав довольно далеко от окружающего негостеприимный поселок тына, Канн скомандовал привал. Орк тут же соскочил с и так не особо обрадованного коня и распростерся ниц перед сапогами Лаэрдинна, упав прямо харей в подмерзающую лужу.

-Твоя спасти мой жизь. Моя вера говорить, я твой раб до смерть. - Сообщил орк на плохом Общем языке.