Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

— Я Соброн. В чем дело?

— Ты? А он?

— Я тоже.

— Оставьте в покое моего брата, сударь! — потребовал Марек. — Старший Соброн я.

Незнакомец рассмеялся и откинул капюшон.

— Видал, Син? Ну копия Тира. Ну что, парни, как насчет того, чтобы сбежать к брату и оставить орденских крыс с носом?

Набат ударил на городской башне в два пополуночи. Но и без него к тому времени уже мало кто спал.

Дан был прав — сегодня ночью Ордену не до герцога Соброна. Не так уж легко синерясым помнить даже про самого строптивого узника, когда собственные люди пытаются ограбить казну, горит королевский дворец, а солдаты внезапно возмечтали надавать своим душеспасителем по мордам.

Когда двери родного дома распахнулись и оттуда, переговариваясь, выскочил отряд в человек сорок, Тир проводил их глазами… особенно мага на поводке. Интересно, кого это нам припасли. Жаль, увели…

— Ну что, пошли?

— Пошли.

Отцовы солдаты прятаться не стали — они совершенно открыто подбежали к двери особняка и принялись в эту дверь ломиться.

Тир и еще десять человек скользнули к тайному ходу. То, что выход «на всякий случай» расположен в соседнем доме, знали только свои. И все же…

Не стоило недооценивать Орден — за отодвинувшейся стеной их ждали.

Факелы — щуриться нельзя! — освещали узкий — не шире полмерки — коридор. Он тянулся по всей задней стене дома, примыкая к покоям отца и матери, к комнатам наследника и к детской. Тир знал, что сначала тайный ход включал проходы только к покоям хозяина дома и к сокровищнице, но еще Ласло Соброн, дед Тира, все перестроил. Потеряв при тогдашней междоусобице жену и младших детей, дед счел, что семья дороже фамильных сокровищ… Самому Тиру, как наследнику, показали этот ход, едва ему исполнилось десять. А последний раз он был здесь четыре года тому… когда удирал из дома на дружескую пирушку с такими же знатскими отпрысками… перед отъездом на границу.

Потолок… потолок стал ниже.

Это была последняя посторонняя мысль. Навстречу качнулось пламя факелов, блеснули красным кирасы, льдисто-белым — шлемы, и посторонние мысли разом вымело из головы. Потом. Все потом. Медленно разворачивается к незваным гостям странная двухголовая фигура, разевается для вскрика рот… а зря. Кричать нельзя. Метательный нож, и двухголового швыряет на стену, а потом на пол. С жалким писком отделяется вторая голова… голова с длинными волосами, прикрывающими довольно пышную грудь. Солдаты соскучились на посту и привели девицу? Спасибо, Злиш, за ниспослание солдатам нечестивых помыслов и продажных девиц. Только если твоя подопечная не заткнется, то придется ее обидеть. Здесь пока должно быть тихо. Любой ценой.

Шансов у чужаков нет.

Они слишком долго просидели в этом доме, слишком привыкли к бесплодному ожиданию, к тому, что ничего не происходит. Как часовые в конце смены (сколько раз проверял посты, подбираясь вплотную к самым, казалось бы, внимательным). Когда долго ничего не происходит, часовые, бывает, расслабляются. И эти тоже… слишком расслабились. Они не успели.

— Ни с места!

Почти одновременно поднимается с обеих сторон оружие. Арбалеты. Десять на десять. Почти равны. «Когда сталкиваются поровну — тут уж кто первым успеет», — учил когда-то сержанто-наставник. Только эти не успеют. Он не даст.

— Стоять.

— Не двигаться. Шевельнешься — стреляем, — предупредил один из серых. — Фимио, за подмогой давай. И…

— Ни с места, — не дать ему договорить, сбить, быстро! — Мы пришли за герцогом. Сложите оружие — и останетесь живы. Выстрелите — сгорите заживо. Ясно?

И, пока не опомнились, — потянуться к огню. Ближайший факел еле слышно протрещал, качнулись тени, сбивая прицел… и золотая змея, сорвавшись с деревянной опоры, стремительно скользнула по камню пола, надвигаясь на хватов… рассыпая искры, вырастая на глазах. Потянуло дымом. По пути живой огонь как бы ненароком зацепил опрокинутый кем-то табурет (хваты дежурили с удобствами), и через пушинку тот вспыхнул, быстро и дымно, как порох для кулеврин. Змея довольно качнулась, придвинулась ближе… заплясали огненные языки.

Тоненько взвыла девица, отползая в угол. Две стрелы выбили крошку из каменной плиты — у кого-то сдали нервы. Живой огонь, казалось, не обратил на это никакого внимания — но в следующую пушинку золотое метнулось вверх, и один из хватов бросил горящий арбалет, прижимая к себе обожженные руки…