Дарья Беляева - Аркадия [СИ]

— Что вам от меня надо?!

— Мы должны тебе кое-что рассказать, — пробормотала мама. Папа развел руками, мол поделать ничего нельзя. Я не была настроена слушать. Я посмотрела вверх, будто молила Бога о чем-то. Ветви деревьев сплетались надо мной в причудливых объятиях. Деревья были похожи на стареющих дам, смывших с себя вечерний макияж, распустивших сложные прически и снявших дорогие платья. Теперь они были сухие, костистые и не вполне красивые, и все же взгляд останавливался на них. Я подумала, что написали бы в моем некрологе, если бы я бросилась с моста. «Констанция Вишневская, девушка-гений из дисфункциональной семьи покинула нас слишком рано.» Папа сказал:

— Детка, ты знаешь, как мы тебя любим?

Мама и папа стояли в обнимку. Только теперь, под нервным светом фонаря, я увидела, что на папе был костюм шута, черно-белый и окровавленный, с не звенящими бубенчиками на шее, а на маме — такое же окровавленное платье Алисы в стране Чудес. Они выглядели так смешно и глупо. Папа обнимал маму, чтобы она не замерзла. Как трогательно, надо же.

— Так что? — повторила я. Мне не хотелось долго их слушать. Я просто хотела попасть домой, неужели я просила так много.

— Тебя могут у нас украсть, — сказал папа обезоруживающе улыбнувшись. И как у него получалось говорить такие глупости с таким выражением лица?

— Ты опять задолжал? — вздохнула я, прикидывая, где можно было бы поработать во вторую смену, если папе будут угрожать отрезать палец.

— Да, — кивнула мама. — Мы с папой задолжали. И очень давно. Еще до твоего рождения.

— Короче, история там мутная.

— Вы что сбежали из тюрьмы?!

Я была готова к любым откровениям, я была готова узнать, что мама и папа колесили по Америке и грабили банки, а потом скрывались в Мексике, готова была узнать, что мама и папа торговали наркотиками или занимались мошенничеством, готова была узнать, что они уехали из Польши, потому что там на каждом шагу висели их портреты с запредельной суммой вознаграждения за их поимку. Я всегда понимала, что у моих родителей довольно мутное прошлое, о котором они никогда не хотели мне рассказывать. Но папа сказал:

— Там замешан волшебный парень.

— Вернее, лучше сказать, волшебный мужик, Костуся.

Я смотрела на них и, наверное, мой взгляд ничего не выражал, потому что они продолжили.

— Я была дочкой волшебного мужика из страны на обратной стороне земли.

Я попыталась прояснить ситуацию:

— Из Австралии, мама?

Она помотала головой. Глаза у нее были испуганные и серьезные, точно так же она говорила о пришельцах.

— Нет. Под землей. Я была рада там оказаться. Там бы они меня точно не нашли. Я была в безопасности. Он говорил, что первый человек на земле, первее Адама, и он должен присматривать за рекой вместе со своим младшим братом. А чтобы управлять своей огромной страной, ему нужны принцы и принцессы.

— Заливал, наверное, — добавил папа. — Я тоже там жил, мы там с твоей мамой познакомились. И полюбили друг друга, потому что мы — поляки. В общем, мы жили в сказке.

— Там было как в Нарнии!

— Только в очень злой Нарнии!

— Нарнии в мескалиновом бэд-трипе! Иногда он посылает существ из-под земли, чтобы они пугали и убивали людей!

— А потом люди пишут в крипи-треды!

— Он король мертвых, и тех, кто хуже мертвых!

Я издала бессловесный крик куда-то в небо.

— Мы абсолютно серьезно! Послушай нас, милая! Мы хотим тебе только добра!

— Вы — придурки, и я вас ненавижу! — выпалила я. Родители замолчали. Разом закрыли рты. Они никогда прежде не слышали от меня таких слов. Но они никогда прежде и не несли такой бред. По крайней мере, одновременно.

— Проспитесь, — кинула я в качестве удачного завершения. А потом быстрым шагом пошла дальше. Они, в своих глупых маскарадных костюмах, так и остались стоять позади. Злая Нарния, крутилось у меня в голове, злая Нарния. Почему я должна нянчиться со своими родителями и их наркоманскими фантазиями в своей день рождения? Я всегда была той, кто следил, чтобы они добрались домой, я всегда была той, кто готовил им еду и покупал лекарства. Но сейчас я хотела быть девочкой, которая попадет сегодня домой. Мне даже не было страшно идти по вечернему, почти ночному парку. То есть, определенные жуткие аспекты были. Например, мысли о том, сколько возьмет с меня таксист. Тут и там вырисовывались пьяные взрослые в смешных костюмах, подростки без костюмов вовсе, стайками бродящие по темному парку, представляя, наверное, что они в лесу. Один раз я даже встретила компанию, сидевшую на, наверняка, промокшем пледе и рассказывавшую страшные истории, передавая друг другу фонарик. Девочка, подсветив фонариком скуластое, обласканное тенями лицо, говорила: