Дарья Беляева - Дурак [СИ]

— Ужас какой. Еще более чудовищно, чем я себе представляла.

И мне ужасно интересно, что именно она видела, пока была невидимой, как был украшен Бедлам для нее. Но это тайны ее богини, и мне кажется неудобным спрашивать об этом.

— Ты перестала трусить? — спрашивает Ниса.

— Просто здесь никого нет, бессмысленно прятаться.

Она медлит, а затем все-таки добавляет:

— И вообще нельзя увлекаться с путешествиями туда.

Мы понимающе киваем, хотя на самом деле ничего не понимаем. Офелла поправляет розовый рюкзачок, отворачивается от нас и идет назад быстро и важно, как девочка, которой поручили продать как можно больше шоколадного печенья, чтобы собрать деньги на школьную ярмарку. Ниса слезает с карусели, тоскливо тянет:

— Голова совсем не кружится.

— Зато тебя не стошнит, — говорю я.

— Только благодаря тебе я умудряюсь сохранять позитивный настрой.

Мы бежали долго и было не совсем понятно, от чего. Вряд ли Хильде в ее возрасте догнала бы нас, даже я это понимал, но отчего-то никому не пришло в голову остановиться. Может быть, Бедлам был местом из которого хотелось бежать, а может быть встреча с безумной старушкой никого не делает стабильнее. Мне ее очень жаль, кроме того, она моя тетя, у нас одна кровь. Но я совсем не чувствую вины за то, что Офелла украла ключ. Во-первых, потому что это сделала Офелла, во-вторых потому что ключ нужен мне для очень важного дела, и я его потом верну.

— А вдруг бабуля уже всех на уши подняла? — спрашивает Ниса. — И нас теперь разорвут сумасшедшие.

— Быть может, — говорит Юстиниан. — Но особенно по этому поводу не переживай, сумасшедшим повод не нужен, так что они могут устроить нам самосуд и без видимых причин.

— Прекрати, — говорю я. — Не все такие.

— Но кто-то такой.

— Это что был расизм?

— Моя мать — ведьма, я не могу быть расистом.

Мы путешествуем между деревьев. Высокие пушистые елки и тонкие осины с редкими крохотными веточками чередуются на нашем пути. Я слышу шорохи, вижу движения, и у меня теперь нет никаких сомнений в том, что города больше нет. У Офеллы сомнения, наверное, есть, потому что она решительно идет вперед.

— Ты уверена, что нам в ту сторону? — спрашивает Ниса.

— Абсолютно. У меня идеальная топографическая память.

— Лично я не помню, чтобы мы здесь бежали. Может быть, у тебя идеальное ориентирование по магнитному полю, как у птиц, и ты все-таки выведешь нас в нужное место, но мы здесь совершенно точно не проходили.

— Прекрати ее задирать, — говорю я. Но лес и вправду становится все гуще и гуще, теснее жмутся друг к другу деревья, и темнее становится от того, как сплетаются их кроны над нашими головами. Звучно взвивается вверх какая-то птица, ее темную тень даже сложно рассмотреть, но она явно большая.

Ниса говорит:

— Интересно, падальщики меня проигнорируют?

Юстиниан смеется, а мне не смешно. Я подхожу к Офелле, дергаю ее за рукав, и она оборачивается, нервная, и губы у нее дрожат.

— Что тебе?!

— Мне кажется, нам не сюда.

Офелла достает из кармана пачку тонких сигарет, ее палец скользит по колесику зажигалки, но искру она выжечь не успевает, слишком нервно все делает. Я выхватываю зажигалку, и дрожащий огонек получается у меня с первого раза. Офелла нервно затягивается, с сигаретой она, выглядящая младше, чем есть на самом деле, смотрится нелепо.

— Я точно знала! — шепчет она зло. — Я точно все помнила!

— Если тебя это утешит, я тоже думал, что нам в ту сторону, — говорит Юстиниан.

— Но нам оказалось не в ту сторону! И я понятия не имею, где мы!

— Успокойся, Офелла, — мягко говорю я. Мне хочется погладить ее по голове и успокоить, но ей это явно не понравится.

— Это все из-за тебя, Марциан!

— Из-за меня? Но ты сама захотела со мной ехать.

— Я не думала, что мы потеряемся в Бедламе! Мы не могли потеряться, я помнила дорогу! Все было в порядке!

Ее указательный палец, коронованный колечком с розовым кварцем, утыкается мне в грудь.

— Если я умру здесь из-за тебя, то…

— То что? — спрашивает Юстиниан. — Просто интересно!

— Заткнись!

— Хватит меня затыкать!

— Заткнитесь оба! — говорит Ниса. — Вы достали цапаться! Потрахайтесь уже лучше!

— Что ты сказала?

— Ты правда думаешь, что сейчас время ругаться?

Палец Офеллы так и утыкается мне под ключицу, и это даже перестает быть больно, становится приятно. Но проблема от этого не исчезает. Все начинают ругаться и очень громко обвиняют друг друга и меня. Я стою в середине, слушаю их, пока не перестаю понимать, что они говорят.