Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Легкая рука легла на ладонь. Маля нагнулась к нему, зашептала в лицо:

– Ничего не переменяется, я бы почувствовала. Там в крепости, я попробую тебе помочь.

– У нас не будет на это времени. Мне и без того запрещен въезд в Реть, а сейчас вокруг Метоха собираются войска.

– Ты думаешь, они пришли за нами?

– Я не знаю, может быть.

– Они идут к богу. Ведь господь нужен всем. Прости, но даже тебе. Иначе ты бы не пытался убить того…

– Хватит про Пахолика, Маля, ты не понимаешь, кто я. Ты не жила в Урмунде не представляешь, что такое быть воином республики. Вообще урмундцем. Можешь спросить у Лонгина, но до него ехать; ладно, я расскажу. Главное для нас – семья, общность, страна. Богов, как и правителей, мы выбираем, меняем, торгуемся с ними, в этом мы свободны от кривичских уложений. И тем более, ретских. Мы не рабы божьи, мы их создания. Мы можем судиться с ними, мы можем избирать их, как каждый год выбираем себе консула. Мы рабы другого – своих убеждений, принесенных первопоселенцами. Они бежали из Эльсиды, попали в чужую, чуждую страну, холодную и негостеприимную, вынуждены были и приспосабливаться к новым условиям и сражаться за это право. Честь, мужество и выдержка ценились у нас выше всего. Равно как и семья. Плечо товарища. Уважение на службе – у квестора или на собственном промысле. И неважно, как давно ты гражданин Урмунда, но если ты подчиняешься этим правилам, ты его часть. Урмунд мужское царство, ты это знаешь. И больнее всего для мужчины слова о том, что он неудачник: без семьи, без друзей, изгнанник, презираемый, не имеющий ни крыши над головой, ни работы, хоть поденной. А значит, не имеющий смысла. Это самое страшное оскорбление – если оно высказано прилюдно, то позор смывается кровью. Либо своей, человек, смирившись, падает на меч, или что у него есть. Либо сражается за свое право с обидчиком. Такие дела даже не рассматривает суд, ведь они суть нашего существования. Основа основ.

Он замолчал, переводя дыхание. Так долго не говорил уже очень давно. Много лет. Слишком много.

– А ты урмундец? – он кивнул. – И во всем неудачник, кроме работы наемника? – снова кивок. – Прости, что спрашиваю, я правда, не знала всего. Не понимала. Но и ты тоже не понимал, поверь мне, – медленно отъехала, отставая, оставляя Мертвеце наедине. Не выдержав, он обернулся. Лошадь только миновала поворот, внезапно он оказался один на дороге. И тишина, от которой хотелось бежать, пустив лошадь в галоп.

Узашлив вернулся через полчаса: отряд, миновавший их и получивший час преимущества, в миле впереди. Ремета, ехавший за наемником следом, тут же поинтересовался, по-прежнему ли сильно растянут он или передние поджидают отстающих? Загдиец покачал головой, схимник оглянулся.

– Мне нужен хотя бы один живым. Отловите его.

Мертвец усмехнулся.

– Раньше не мог такую команду дать? Или очень хотел кровью сплотить? – старец недовольно скривился, хотел высказаться, но не успел, топот копыт прервал мысли. Все те же четверо рванулись вперед, уносясь вихрем в подступающей темноте, миг и оседают клубы снега. Магистр постарался опередить всех, еще бы, его колдовством проще всего взять пленника, да так чтоб другие, как бы близко ни находились, не увидели, не услышали ничего. Как маг делает это, он уже показал на Мертвеце. Ремета поспешил за ними, но поодаль, наемник и женщина для участия остались на какое-то время наедине.

Он притормозил лошадь, дожидаясь ее. Маля пристально смотрела на Мертвеца, поравнялась. Некоторое время ехали молча. Снег, сыпавший какой уж день, наконец, стал прекращаться, будто тучи устали сыпать замерзшую воду. Теперь ее хватит надолго.

– Прости, что приставал к тебе, – медленно начал он, но Маля немедля прервала его, закрыв рот ладонью.

– Все в порядке. Для этого я и здесь.

– А еще для чего? – не выдержал он. Женщина смутилась.

– Ты все равно хочешь знать? Да, вижу, зачем-то тебе надо знать все о тех, кто окружает. Обычно знания приносят боль.

– Я на себе испытал это.

– И все одно стремишься узнать ближе. Я ведь с Врештом, – улыбнулась против воли она. – По крайней мере, он так решил.

– Я не против. Мне непонятно, почему ты пошла в поход. За что Ремета тебя потянул?

– А вдруг ничего нет, а я согласилась лишь ради денег? Ну вдруг?

– Тебе либо нужно попасть в Метох, неведомо зачем, либо… – он замолчал. Женщина не отвечала, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, темнеющее все сильнее с каждой новой пройденной саженью пути. – Либо тебе нужен кто-то из нас. Или что-то от нас.