Елена Кисель: Эликсир равновесия

– Это можно исправить. Вот, – он приподнял круглый пузырек. – Однажды я тебе уже дарил кое-что полезное, теперь дарю то, что ещё важнее. Это сильнейшая модификация «Антиамура», какая есть. Трех капель хватит, чтобы погасить любую любовь, пяти – чтобы вызвать к человеку отвращение, семи – ненависть. После десяти капель ты будешь ненавидеть меня всегда. Если ты выпьешь десять капель этого эликсира – я получу возможность провести обряд расторжения сам, без всякой помощи. Ты получишь свободу выбора…

Я смотрела на его расчетливое лицо и думала, что Йехар был прав: Веслав еще более склонен к самопожертвованию, чем светлый странник. И он в своей жертвенности всегда идет до конца. Сейчас – он не сказал ни слова о том, чем ему грозит подобное расторжение: это будет все равно, что отречься от своего медиума вторично. И ни слова о том, выпьет ли он сам хоть каплю этого снадобья, нет, скорее всего – это будет яд, уход достойный алхимика… как же мне все это надоело, в конце концов!

Не говоря ни слова, я выхватила у алхимика склянку, вытащила пробку и опрокинула всю емкость себе в рот. Проглотила единым глотком, не поморщившись – это было трудно, видно, основной эликсиру служила не вода, а уксусная эссенция. Потрясла флакончиком над языком, вытряхивая последние капли. Потом зашвырнула в ближайшую урну и сама удивилась, когда попала.

Надеюсь, в больших дозах эта дрянь не ядовита. Но, вроде, свет в конце тоннеля появляться не спешит, а единственная метаморфоза в окружающей среде – глаза Веслава, которые опять стали тревожными.

– Ну, что? – он спросил это еле слышным шепотом. Как будто сам испугался того, что натворил, а заодно и моего поступка.

Я смотрела на него со злостью и пыталась подбирать слова, они подбирались, но только основные и без всякой связи, поэтому пришлось идти напрямик:

– Дурак, – раздраженно сказала я, глядя на него почти что с ненавистью. – Рациональный, логичный идиот… ну, одно слово – алхимик… может, пригород, а?

– При… пригород? – в таком состоянии я его видела только годы назад, когда Бо-Бо решила атаковать коня Зевса с эликсиром привязанности. – При чем тут…

– Мы можем жить в пригороде, – пояснила я, – если тебе не нравится Питер.

Он глядел на меня пораженно. Потом потряс головой, попытался найти что-то глазами, догадываюсь, что – часы.

– Наверное, прошло мало времени…

– Хорошо, – согласилась я. – Мы подождем, пока он подействует.

Мы сидели рядом на скамейке и ждали. По питерскому небу гурьбой пробегали белые и пухлые, причудливой формы облака. Мимо нас шли туристы, шли, взявшись за руки, пары, два раза проходили свадьбы, раз пять или шесть – семьи с детьми за ручку или с колясками. Веслав молча провожал это все глазами. Я по-прежнему не видела его лица – и то сказать, успею насмотреться, – но наша связь уже давала себя знать: теперь я была уверена в том, что он улыбается.

Он, как и я, уже знал, что эликсир не подействует никогда.