Лиза Истомина - Семь печатей фейри

Кажется, я все-таки забыла…

— Ах да, мистер Майе! — Я состроила невинную и горестную мину. В душе клокотала злость, обида, непонимание. Ну ладно его брат, в котором, я уверена, грязи и желчи больше, чем в дворцовых фрейлинах. Но Бенедикт! Повел себя при первой встрече как нормальный мужчина, как истинный аристократ. И что же? Вот этот шантажист и гад — это он? Настоящий? Тогда я могу со всей честностью сказать, что я не разбираюсь в людях, как думала. И моя самая большая оплошность — это секундная мысль о возможной увлеченности им. — Я разрываю нашу сделку. Наверное, без неё будет и вам, и нам, — намекая на Олли, вздохнула, — безмерно лучше.

Про психопата из коридора пока умолчим. Оставим, так сказать, на дес-с-серт, ведь месть и холодной хороша?..

Главное, чтобы мне не прилетело от того маньяка. А то-о-о достанется, и клочки по закоулочкам полетят, и мокрого места не останется.

…золотую пыль я заметила не сразу, лишь когда ректор вдохнул и не выдохнул

Вновь вы пытаетесь воздействовать иными методами, лишенными гуманизма. Не проще меня отпустить восвояси?

Казалось, что в этой комнате замерло не только время, но и жизнь подернулась серым тленом. В прошлый раз было иначе — магия скрывала истинное лицо любого заклинания.

А я не сводила напряженного взгляда с механика.

— Ваша св…

Бенедикт наклонился в подобии почтительного поклона. Золото руки блеснуло при свете единственной, не затухнувшей лампы. Я немедленно сглотнула, топча в себе желание разобрать протез и собрать его снова, винтик к винтику, в одиночку.

— Я не обманусь, если утвержу — Арнд всё рассказал вам. — Ох уж эти великосветские беседы! До чего надоели! — Наша сделка потеряла любые основания для претворения условий в жизнь, ибо кое-кто бессовестно нарушил их.

— Неужели, со мной не собираются разбираться в стиле а-ля Риш Инкерстон? — невпопад спросила я, витая где-то далеко. Размышляя над словами, так неосторожно повисшими в воздухе практически без ответа.

Он знаком с Арндом. Вывод: либо Грин его близкий друг, либо Майе учился у него и явно ходил в любимчиках. Следовательно…

Грин… Он…

— Вы… — я облизнула губы, подыскивая правильные слова и рыская лихорадочно взором по стенам, обивке дивана, — Вы подослали мистера Грина. И… и то, что он поведал мне, ваших правда бессовестных рук дело. Сложно соблюсти договор?

Я не понимала его логики. Зачем подсылать кого-то чужого, два раза — от своего и от моего имени — мучить не особо, как оказалось на поверку, важными событиями-до, чтобы он сотворил события-после? Это как читать один и тот же текст из разных источников.

А затем меня осенило, но Бен предвосхитил мое объяснение моего же вопроса:

— Вы, мисс Долль, удивительная недоверчивая девчонка, застрявшая на границе пятнадцати и шестнадцати лет, доверились бы более близкому человеку, чем я. Вы же потом сами искали бы любого, кто подтвердил бы мои слова. Не так ли? — И нисколько не виноватая ухмылка, плохо запрятанные искры в от чего-то тёмных, как горький шоколад, глазах.

Стоит ли говорить, что я признала глупости, совсем недавно надуманные мной?

— Вы меня изумляете раз за разом, мистер главный инженер-конструктор, — медленно проговорила я, перекатывая слова на языке, будто пробуя их на вкус. — Несколько секунд назад я была уверена в вашей трусости и в вашем странном, но полном подчинении младшему брату. И что я вижу? Маски? Как много их у вас?

Кто-то заиграл бровями и улыбнулся довольным котом.

— А сколько было у вашей бабушки, мисс Долль. — Закатил глаза в притворном благоговении. — И не счесть. Так что и вам есть в кого удивлять и шокировать.

Мне протянули ладонь. Я, не раздумывая, вложила в неё свою. Крепкое рукопожатие, ничего не добавишь.

— Печати в надежном месте. Джен, ты ведь не думаешь…

Он прочитал меня на раз. Такой союзник не помешает.

— Определенно, Бен. Тому, кто собрался открыть Архив, нужны все — в чем тогда вкус победы и наслаждение властью? — Или просто из вредности и жадности, мол, чего один грех откупоривать? Давай всё! — И еще: думается, что всё зависит от печати, которую уже украли. Бен, какой грех она останавливала?

Его губы сжались в тонкую линию.

— Похоть. Не самый лучший из всего списка.

Я мельком взглянула на часы. Пора возвращаться в реальную жизнь. И надо сказать! Как я забыла!

— Слушай, ко мне сегодня один тип подходил, — как мягко сказано! — и прозрачно намекнул, что если ты не поторопишься ради одного некроманта, я — труп.