Невеселое проклятье у здешних князей. Она его чуть легче сделала, да не сняла. Останется с ее Венко та напасть. Им обоим теперь жить с этим.
Зато они теперь вместе будут. Хорошо-то как…
— Пойдем уж, Ивень Веренеич, — торопил боярин, — за столы скоро, весь город, почитай, поздравлять вас будет да медами угощаться, до потемок бы управиться…
— Погоди, Веденич. А ты сядь, — Велька толкнула Венко к лавке, — синяки уберу.
Собрала силу, привычно уже зажгла меж пальцев огонечек, гладила его по щекам, и таяли, исчезали бордовые пятна и царапины. В глаза Венко смотрела, в ясные, серые с прозеленью, ни у кого раньше таких не видала. Тот улыбался, морщился чуть, как от щекотки.
— Вытерпеть бы этот свадебный пир, княгиня моя. И ведь деться некуда, — шепнул он ей, вставая. — Обручье-то отдай, — вспомнил, — я его заслужил, у Касмета отобрал. То пока батюшке, а девичье твое лишь мне положено.
Мелькнула мысль, что она так и не спросила, как там вышло с Касметом. Может, после. Впрочем, об одном она и так догадалась, в голосе Венко ответ услышала, в его глазах увидела, нет больше на свете ни Касмета, ни его родичей. Только так и могло быть. Никто теперь не помянет, что была жена озерского князя замужем за оборотнем из рода Сараватов…
Сняла Велька обручье, надела на руку мужа.
— Вот, — сказала она, — навсегда. И если какая-нибудь озерница на тебя хоть посмотрит…
— Ты о чем это?.. — уточнил Венко, глянул весело, исподлобья, и поцеловал ее в висок, легонько совсем, незаметно от боярина. — Эх, съел бы тебя… вкусная ты… — шепнул, улыбаясь.
Боярин смотрел в угол и пыхтел, недовольный задержкой.
— Ничего… — Велька рассмеялась. — Навсегда, говорю.
Вот именно так — случилось что случилось, и навсегда.
Баня оказалась вчерашняя, не больно горячая, да и не было теперь времени на долгое банное баловство. Это вчера у Иринея и остальных, надо думать, на все времени хватило. Усмехнулся только Венко — сожалений у него ни о чем не было. Да и как тут жалеть? Только вспомнить, что было недавно в отцовской стольной палате, как изумлялись вериложцы, до сих пор небось не все уразумев, да как его Велеславна всю забаву поломала князю-батюшке, обо всем прежде времени догадавшись, — и губы сами в улыбке раздвигались.
— Ты рассказывай, что ли, княже, потешь меня старого да любопытного, — сказал боярин Мирята, перебирая в кучу сваленные у парной веники.
Говорил сурово, да, а в глазах веселье блестело — тоже доволен был донельзя.
Сбрасывая рубаху, вспомнил Венко, как неторопливо раздевался на берегу озерца, тогда, после их ночи, как сложил одежду на мостках — волхва потом заберет…
Рассказать? Ну, не все, а малость можно. Заговорил неторопливо. Вспоминалось больше, чем говорилось.
Уходить ему тогда не хотелось. Так не хотелось, что в груди тянуло почти болью. И ночь еще не совсем минула, первая ночь, после которой у него уже не любимая есть, а жена.
Пусть волхва из святилища пока не творила обряд, не выглядывала перед этим что-то ей одной понятное в чаше с водой, не просила милости к ним у богов, с чурами не говорила. И не снимала Велюшка с него сапоги, и не нашла там горсть светлых золотых монеток — на будущий достаток, на будущее счастье. Он не сомневался, что и так все это будет — и достаток, и счастье. Главное случилось, между ними решено все, и назад пути обоим нет, и незачем больше любе его опасаться слуг Огневой Матери. А ведь у кого-то, в иных семьях, это счастье великое — дочку Огневой Матери отдать…
Вельке от этого не было бы счастья. Потому что счастье ее с ним, и никто бы не убедил его в обратном. Если вот только…
Если только волхва в воде своей увидит, что Велья связана с Касметом из рода Сараватов, и чуры его, на совет призванные, подтвердят…
Последнее особо плохо.
Это, должно быть, возможно, если Касмет вернется домой и, как положено, пир справит свадебный и поминальный сразу, тогда и узнают родня его и чуры о новой жене, которую он взял не за тем вовсе, зачем обычно берут жен…
Не для жизни.
И будет на его руке Велькино обручье. И пошлет он вено и косу князю Велеславу, себе оставив прядей для колдовских дел — конечно, не может не оставить. Велеслав, наверное, и не сразу поймет, что за вено, за кого, от кого… Если вообще поймет. А может, волосы дочкины признает, или волхвы ему объяснят. Волхвы-то разберутся…
Мало сам Венко понимал в оборотневых свадебных обрядах. Не знал, сильно ли она привязана к оборотню одним обрядом, без свадебного пира и без введения в дом?..
Читать дальше