Томас Баррон - Потерянные годы

— Я хочу спасти тебе жизнь, я не собираюсь тебя убивать, — возразил я; в этот момент пол под ногами у меня накренился.

— Да? И ты думаешь, что мы в это поверим?

Я сконцентрировался, призвал на помощь все свои силы и еще раз попытался поднять камень. Пот струился у меня по лбу и щипал мои незрячие глаза. Наконец, глыба немного подалась, но недостаточно высоко для того, чтобы Стангмар мог выбраться.

Но я не успел еще раз попытаться освободить его — под нами разверзлась пропасть, и мы покатились вниз, во тьму, под грохот и рокот камней.

Почти в тот же момент наше падение закончилось, и мы налетели друг на друга. Я не сразу понял, где мы оказались, почувствовал только, что мы упали не на камень, а на что-то мягкое. Затем нас осветили факелы великанов, я увидел внизу развалины крепости, а над собой — знакомое лицо. И все понял.

— Я поймали вас! — крикнул Шим. — Очень-очень здорово, что у меня два руки!

— Да, — пробормотал я, садясь посреди его ладони. — Очень здорово.

Непомерно широкий рот великана скривился.

— Злобная король с тобой. — И он гневно взревел: — Я буду его съесть!

На лице Стангмара отразился ужас.

— Подожди! — воскликнул я. — Давай не будем убивать его, посадим его в тюрьму!

Стангмар в изумлении воззрился на меня.

Шим снова зарычал, недовольно почесывая свой огромный нос.

— Но он плохой! Наверняка, определенно, совершенно плохой.

— Возможно, это и правда, — ответил я. — Но он также мой отец. — Я обернулся и взглянул в черные глаза человека, сидевшего рядом со мной на ладони гиганта. — И были времена, когда-то, давным-давно, когда он любил лазать по деревьям. Иногда — только для того, чтобы полюбоваться грозой.

Мне показалось, что взгляд Стангмара немного смягчился, словно мои слова проникли в его сердце так же глубоко, как Душегуб. Но затем он отвернулся.

Шим посадил нас на клочок сухой травы на краю утеса, на котором некогда возвышался грозный Черный замок. Затем великан отошел прочь, и земля задрожала у нас под ногами от его шагов. Он уселся неподалеку, привалившись спиной к обрыву. Потянулся, расправив свои длинные руки, и зевнул, широко раскрыв похожий на пещеру рот; хотя этот зевок все-таки оказался не таким громким, как храп — я прекрасно знал, что сейчас последует.

Я заметил неподалеку Рию и, оставив неподвижно лежавшего Стангмара, бросился к ней. Она стояла, глядя на запад, за руины замка, на едва видную зеленую линию на далеком горизонте.

Услышав шорох камешков у меня под ногами, она обернулась. Глаза ее радостно блестели.

— Ты жив!

Я кивнул.

— И со мной бóльшая часть Сокровищ.

Она улыбнулась, и я подумал, что уже давно не видел, как она улыбается.

— Риа! Это мне мерещится, или действительно светает?

— Нет, не мерещится! Мрак уходит вместе с замком и вурдалаками.

Я указал на великанов, которые закончили свою песню и топот. Поодиночке, группами по двое-трое, они начинали покидать развалины.

— Куда они уходят?

— Домой.

— Домой, — повторил я.

Мы взглянули вниз, на остатки Черного замка. Бóльшая часть его обрушилась во время Хоровода Великанов, однако основание — огромное кольцо из могучих камней — осталось. Некоторые еще стояли вертикально, другие накренились, еще несколько каменных столбов соединяли широкие перекладины. Я не знал, было ли это делом рук гигантов, или же они просто оставили руины в неприкосновенности.

Первые лучи солнца пронизали тяжелые тучи над Темными холмами, а я продолжал молча смотреть на величественные руины. Они напомнили мне гигантскую каменную изгородь. Мне вдруг пришло в голову, что это каменное кольцо может надолго остаться напоминанием о том, что никакие стены, даже самые толстые, не могут вечно сопротивляться силе истины. Истинного зрения. Истинной дружбы. Истинной веры.

Внезапно я вспомнил, что в детстве мне приходилось бывать на этом самом месте! На этом самом холме! « В каменном зале свой хоровод спляшут гиганты, и крепость падет ». Теперь я понимал, что в пророчестве говорилось не только о каменных стенах. Стены в моей душе, которые отгораживали от меня прошлое с того дня, как морские волны вынесли меня на берег Гвинеда, дали трещину в тот момент, когда начал рушиться замок.

Воспоминания начали возвращаться ко мне — сначала тусклые, смутные, как пряди тумана, но затем они превратились в могучий поток. Я видел мать, закутанную в шаль — она сидела перед очагом, в котором потрескивал огонь, и рассказывала мне мифы о подвигах Геракла. Я видел отца, сильного, уверенного в себе; он вскакивал на спину вороного жеребца по имени Ионн. Вспомнил первый раз, когда я попробовал ларкон, спиралевидный плод. Первый раз, когда я плавал в Вечной реке. Последние грустные минуты на этом острове — когда мы с матерью бежали, спасаясь от смерти, молясь, чтобы море унесло нас в безопасное место.