Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

– Ах, вы мои золотые, хорошо потрудились, порадовали меня изрядно, оказали уважение. Перед тем как откушать, попрошу одного из вас воды из колодца набрать, а другого помочь стол накрыть, – после чего она, развернувшись, пошла в дом, при этом ее волосы задели лицо пастуха. Его сердце непроизвольно громко застучало.

Лех отправился за водой, а юноша вслед за Пелагеей – в избу, радуясь возможности остаться с ней наедине. Ему казалось, она его обязательно поймет.

– Ведаю, о чем попросить меня хочешь, – сказала женщина, не дав ему рта раскрыть. – Черные думы в сердце хранишь да особо и не скрываешь. Что же, пока мы одни, давай подуем на водицу, поворожим немного, посмотрим, как твою просьбу можно выполнить и что из этого получится.

Принесла Пелагея оловянный тазик с водой, поставила на стол и знаком предложила пастуху всмотреться в него, а когда тот наклонился, запела:

Вода, вода, водушка не простая,

Из дыханья силу жизни отбирая,

Чары, чары, чарушки на вьюношу клади,

Ты неспящего сном крепким усыпи.

Вода, повинуясь ее колдовству, закрутилась в спираль и воронкой устремилась к лицу паренька. Как только это случилось, лицо его онемело и тело охватило оцепенение. Попытался он пошевелиться, но куда там. Захотел закричать, да звук застыл в горле. В это время черный кот прыгнул на стол, приблизился и, будто проверяя устойчивость волшбы, куснул его за мизинец. Боли несчастный почти не почувствовал, но обиделся изрядно:так, еки так, за что?

– Мяу, вкусненький какой, сока в нем много, – проговорил кот человеческим, слегка охрипшим голосом и слизнул выступившую кровь с пальца. Нет, конечно, пастух привык жить в окружении чудес, но говорящих котов еще не встречал. Этот был, видимо, к тому же людоедом. От последней мысли парню стало не по себе.

Тем временем Пелагея начала стареть, превращаясь в старуху с обвисшей кожей, покрытой коричневыми пятнами и бородавками. Пальцы ее рук удлинились, и вместо ногтей показались когти. Она провела по его спине острием одного из них и прошептала, дуя в шею:

– Водяному скормим второго, а этого сами съедим, бульон обещает быть наваристым. А пастушок-то сопротивляется, за гранью силы почерпнуть старается, да только ему не можется, двери ныне для него закрыты, лишь щелочка оставлена. Страдалец бедненький! Скоро, скоро к своей Милаве присоединится, ее за белоснежные ручки возьмет; девочка не уходит, ждет его у переправы через реку Смородина.

Пастух до конца не мог поверить в то, что Пелагея может с ним такое сотворить. Впрочем, мысли его уже путались, страх перерастал в панику.

Ворожея (или все же колдунья?) закружилась по избе, при этом подол сарафана и ее волосы высоко подняло кверху. Огонь в печи принял зеленый оттенок, большой чан, стоявший внутри, закипел без воды, тьма сгустилась над головой бедняги. Но тут дверь слетела с петель, и Пелагею смел к стене разъяренный убивец. По пути он смахнул на пол таз и отдавил коту хвост. Надо сказать, пастух впервые был так искренне рад видеть своего спутника.

– Ты куда меня, хитрая, отправила? Что за колодцы у тебя такие необычные? – закричал лех, давя локтем Пелагее на шею.

– Бездоспешным и без амулетов на демиурга в его доме попёр, – удивилась она и повела плечами.

Леха отшвырнуло через всю избу, ударило сначала о стол, затем об угол печи. Там его засыпало плошками, ложками и прочей кухонной мелочью. От столкновения стол отлетел к входу, увлекая за собой паренька. Оцепенение тут же отпустило, но его немного покачивало даже в лежачемположении. Черный кот, не отказавшийся от идеи откусить ему мизинец, пригнул голову к полу, медленно приближаясь. Вид у зверя был весьма боевой. Пелагея выбросила руку в сторону убивца, тот прикрылся заслонкой от печи. Зеленая молния рассекла пространство избы и, отскочив от заслонки, подпалила коту хвост.

– Мяу! – завизжал тот и прыгнул на голову паренька.

– Спасите! – закричал пастух и вместе с котом опрокинулся на спину, стараясь сдернуть его с себя.

Лех запустил заслонкой в Пелагею, но вместо нее попал в светец. Одна из лучин вывалилась и упала ей на сарафан со спины. Огонь вспыхнул неожиданно ярко, причем космы ворожеи запылали особенно сильно.

– Стоп, мальчики, – вдруг приказала колдунья, – победокурили и хватит, а то от дома ничего не оставите.

Она опять повела плечами, огонь тут же утих; и Пелагея стала обратно обращаться из старухи в женщину: исчезла обвисшая кожа, коричневые пятна сменились румянцем, бородавки превратились в милые родинки. Только платье сзади подпорченным осталось, да космы заметно укоротились. Видя ее превращения, лех положил на полку у печи окованное серебром зеркальце. Паренек слез с кота, перестав заламывать ему лапы. Тот немедленно поднял хвост трубой и торжественно направился к хозяйке. В этой битве он явно считал себя победителем.