Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

– Я испытал на нем все известные мне руны врачевания, – между тем сказал Велемудр, подходя к Ритарху и внимательно всматриваясь в его зраки. – Но состояние ухудшается. Впрочем, говорить он еще может.

– Кто же с тобой такое сотворил? – спросила девушка. – Ты же магистр Академии Чудачеств, владеешь силой духа как никто иной. Ты же практически непобедим!

Ритарх с трудом перевел на нее глаза. Наверное, так смотрел бы побитый вожак собачьей стаи. Еще мгновенье назад он и думать не мог о таком исходе, а теперь нет сил, чтобы даже заскулить.

– Мне обещали то, что позволит бросить вызов Дракону, – слабый голос мага едва слышался. – Мне поручили, и я выполнил… Но меня обманули… Там, на Капище, расцвел цветок… яркий, как горячий уголь, как зарница, как сама Смородина… Он осветил Явь, проник в Навь, и отразился в зеркалах Изнанки… И вся сила ушла в него…

– Ты видел пастуха? – взволновано прервала его Любава, отстранив волхва с крепьчанкой.

Она склонилась над магом, затем взяла двумя ладонями его лицо и приподняла его голову.

– Я видел только, – прошептал он, – как то, чего не должно было быть, забрало обещанную мне силу… Я слишком много поставил, чтобы пережить такой исход…

Любава раздосадованно отпустила его голову, и та безвольно упала на шкуры. Это было не то, что хотелось услышать! Его надежды и разочарования ее не волновали, своих хватало. Жаль, если умрет, но он так много говорил про предопределение. «Беги, упрямься, хоть бейся головой о стенку – судьба настигнет тебя». И вот – она жена наместника, а он надорвался в попытке отомстить Дракону!

На выходе девушка вдруг заметила странную скляночку, закатившуюся к самой стенке. Вроде бы и пустая, да что-то от нее исходило. Протянула руку и тут же отдернула. В скляночке чувствовалась та же гниль, что одолевала Ритарха.

– Кровь ведьмы, не трогай ее, – голос нимфы, как всегда, слышала только Любава. – Просто позволь убить его. Он выбрал не ту сторону.

Опять ей указывали, что делать! И, видимо, этого никак не прекратить! Нет, решила Любава, она не отдаст жизнь учителя ни нимфе, ни какой-то ведьме. Только не после того, что увидела и что ей было сказано.

Холод Обители ветров пронзил ее сердце, пробуждая сапфировых змеек.

Девушка развязала меховую накидку, сняла осиновый оберег с вечным трилистником и протянула Велемудру. Старик взял оберег без слов. Одновременно Вестина отступила за спину волхва, от крепьчанки усилились волны страха. Хорошо! Чужой страх помогал, как и обреченность кудесника. И Любава простерла над Ритархом свои руки.

***

Они пришли со стороны Вислянского холма – горгулья и малыш. И была горгулья большим крылатым чудовищем, а малыш был похож на человеческого детеныша с пепельными власами и кожей, сквозь которую, казалось, проникал свет. В его руках переплетались тени, и сам он, входя со света в тьму, иногда исчезал.

Горгулья и малыш встали на холме и посмотрели на замок внизу.

Он был совсем небольшим, этот замок: донжон, три квадратные невысокие башни, два кольца деревянных стен. К внешней стене прильнуло такое же небольшое село. В нем копошились вилланы, рылись в навозе свиньи, мычали телята.

– Зачем ты привела меня сюда? Мне было хорошо в Тяхонском лесу. Я вчера победил рогатого тура. Он так и не понял, как я убил его. Умирая, долго дышал мне в лицо, – сказал малыш.

– Знаю, – пророкотала горгулья, задумчиво опершись передними лапами о землю. – Но тебе пора идти дальше. И вот твой новый дом.

– Здесь много людей. Они будут мешать, – недовольно заметило дитя.

– Люди всегда мешают, – усмехнулось чудище. – Но без них этот мир был бы пустым.

– Чему я должен научиться?

– Жить среди них. Наблюдать и управлять ими. Ты теперь владетель королевства.

– Чьим этот замок был раньше?

Последовало молчание, после которого горгулья проговорила низким голосом:

– Умбра, этот замок принадлежал убийце твоей матери.

Витязи, разгоряченные и веселые, сели поближе к стойке и попросили корчмаря принести запеченных телячьих ребрышек, квашеной капусты и кувшин медовой суры. Кто-то из них добавил к заказу овсянку с толчёным террийским орехом. Корчмарь подивился размаху, но сверкнувшая между пальцев гривна убедила, что следует поторопиться, и он убежал на кухню.

Велемудр устало отставил посох к стене и осмотрелся. Четыре накрест стола посередине, пять — вдоль стен, чур о трех лицах в дальнем от входа углу, а в нишах — где пустые крынки на полках, где дрова на просушке. Грубые дубовые столбы поддерживают свод помещения, маленькие окна затянуты бычьим пузырем. И повсюду заботливая аура нежити. Обычная для Заречья корчма, да необычные обстоятельства, в связи с которыми он сюда прибыл.