Римский вздрогнул всем телом и вжался в матрас. Перед его глазами снова возник Варенуха, висящий в воздухе рядом с дверью, чмокающий и шипящий, подмигивающий мертвой девице, рука которой удлинялась и медленно ползла к шпингалету задвижки окна.
— Да, переборщили они немного. Ну что ж, будем исправлять, — пробормотал про себя черный маг и сказал, обращаясь к смертельно перепутанному человеку, причем в голосе его слышался явный иностранный акцент:
— Доброй ночи. Не обессудьте за поздний визит. Мы с коллегой являемся знаменитыми в своих кругах психиатрами, только что прибыли самолетом из Берлина по приглашению товарища Стравинского и сразу к Вам, дражайший Григорий Данилович. Успокойтесь, расслабьтесь и постарайтесь ни о чем не думать. Профессор Азазелло постарается Вам помочь.
Маленький, бельмастый гражданин хмыкнул, не спеша поднялся с места, подошел к изголовью кровати и положил широкие, как лопаты ладони на голову Римскому. Тот ощутил одновременно леденящий холод и огненный жар, потоки энергии тонкими, живительными струйками побежали сверху вниз по всем сосудам и мышцам, донося необходимую информацию до каждой клеточки тела.
Страшная сцена нехотя мигнула, чтобы бесследно и навсегда исчезнуть из памяти. Согнутое тело стало потихоньку распрямляться, а седые волосы снова потемнели. Не успев опомниться, финдиректор провалился в крепкий и здоровый сон.
— Замечательно сработано, коллега, — отметил Воланд.
— Всегда к Вашим услугам, Мессир, — слегка поклонился тот, и знаменитые доктора из Германии растворились в реке лунного сияния.
Утром, как обычно состоялся плановый обход пациентов больницы. В палату Римского вошел Стравинский и сопровождающие его врачи с авторучками и блокнотами. Больной сидел на кровати и улыбался впервые за последние три года. Профессор растерялся впервые в жизни. Он несколько раз открывал рот, как рыба, выброшенная на берег приливной волной. Наконец произнес:
— Удивительный случай внезапного и полного исцеления. Желаю здравствовать. Документы на выписку будут у старшей медсестры после обеда.
С этими словами он вышел за дверь, вслед за ним прошелестела белоснежными накрахмаленными халатами его свита, похожая на стаю раскормленных лебедей.
Среди Арбатских дворов и переулков притаился небольшой, живописный сад с вековыми раскидистыми дубами и кленами, со всех сторон обнесенный высокой, кованой, ажурной решеткой. В его тенистой глубине просматривались потрескавшиеся от времени стены старинного готического особняка. Под деревьями расположились красивые деревянные скамейки, сами по себе являвшиеся произведением искусства.
В таинственном сиянии огромной, полной луны на одной из этих скамеек одиноко сидел уже немолодой, почтенный человек в пенсне и шляпе. Дорогой, серый костюм из легкой льняной ткани хорошо скрывал немного располневшее тело. Светлая бородка клинышком, равно как и его тоскующий взор, были обращены к ночному светилу.
— Зачем я не улетел с нею? Удостоверение для супруги и милиции вытребовал, старый осел! Не надо мне никакого удостоверения! Венера. Венера, богиня моя!
— Позвольте заметить, многоуважаемый Николай Иванович, что перед Вами в данный момент не планета Венера, а Луна — естественный спутник Земли, — раздался с правой стороны голос бывшего запевалы и регента.
— Позвольте и мне Вам заметить, дружище: сначала выпросили у меня документик, в ногах валялись, штемпель ставили, а теперь — на попятную! Нехорошо. А между тем мы к Вам со всей душой от имени и по поручению вышестоящего начальства, — эхом откликнулся голос Бегемота с левой стороны скамьи.
Опешивший гражданин переводил взгляд с одного собеседника на другого.
— Иа, — вместо желаемого «Я» из его уст непонятно почему вырвался странный, какой-то ишачий звук.
— Не будем тратить лишних слов, дорогой Вы наш, бывший боров, — задушевно прервал Николая Ивановича очень худой товарищ, сидящий справа. Он одернул слишком короткие рукава кургузого пиджачка в крупную клетку, хотя от этого они не стали длиннее даже на сантиметр.
— Итак, — продолжил он, — мы с моим другом имеем честь предложить Вам на выбор следующие возможности.
Читать дальше