Владимир Андриенко - Знак вурдалака

— И кто видел его? — лоб Зотова покрылся испариной.

Курьер протянул пакет статскому советнику. Мол там все написано. А он человек малый.

Зотов принял пакет и отпустил курьера.

— Видал? — спросил он Дурново.

— Сызнова все началось. Теперь жди беды.

— Коли при дворе прознают, то с меня спросят. Волков Степашка снова выкрутится, а меня под удар. Осерчает матушка-государыня. И снова та зараза из дома Кантемиров ползет.

— Хорошо хоть не на Москве, — сказал Дурново.

— И до Москвы такие слухи живо дойдут. Надобно курьера Новикова подалее отправить нынче же. Дабы не болтал много.

Зотов бросил пакет и выбежал из кабинета. Он нагнал курьера и приказал ему нынче спать идти, а на утро срочно зайти к нему.

— Поедешь с поручением. Потому выспись хорошо. Долго спать не придется потом.

— Как прикажете.

Статский советник вернулся и распечатал пакет капитана Осипова. Там был подробный отчет происшествия в доме в Архангельском.

«Господину начальнику канцелярии юстиц-коллегии, статскому советнику и кавалеру Зотову.

Доношу до Вашего сведения, как лица сим делом занимающегося по повелению вседержавнейшей государыни императрицы Анны.

Я, капитан-исправник Осипов, был вызван в дом барский, имения Архангельское в связи со случившимся.

Нашли несколько дней назад солдаты моей команды Смирной и Гаврилин тело управителя местного Тит Ипатыча. Тело задубело на морозе, и пролежало в сарае холодном не менее двух дней. На теле была рана от ножа, и я понял, что скончался управитель не сам. Помогли разбойники сердешному. Много у нас развелось их.

Но сие дело обычное в сию пору года. Убили и ограбили управителя. Я к дому своих людишек приставил, и приказал холопам князя Константина Кантемира беречься от воров.

Тело Ипатыча хоронить я не приказывал. Метель на погосте, да и мороз крепкий. Не выроют мужики могилу как надобно. Велел я оставить тело в сарае, где нашли его.

Но спустя три дня слуги в доме барском переполошились. Равно как переполошились крестьяне в деревне Архангельское. Явился померший управитель в дом.

Видели его холопы на кухнях. Напужал он их страшно.

Мертвяк есть просил.

Я сразу, как прознал про сие, отправился к тому сараю, где тело было положено. И там мертвяка нашел. Лежал он, как и был, в той же позе. И тело дубовое от мороза словно деревяшка.

Я снова в дом. Померещилось холопам не иначе. Но пять человек твердят, что видали помершего управителя. И люди не тараруи, а поведения трезвого и работящие. Николи за ними никаких шалостей замечено не было.

Я с их слов сказки составил и к моему докладу прилагаю.

Пусть ваше высокоблагородие примет меры безотлагательные.

(Документ приведен мною в точности. Скопировано слово в слово как в том документе, что нашел я в архиве господина Волкова.)

Зотов поднял глаза на Дурново.

— Слыхал?

— Все снова началось! Надобно Волкова сюда звать.

Зотов позвал слугу и приказал найти чиновника.

— И немедленно его ко мне! Дело срочнейшее!

Затем статский советник запер двери. Он решил прочитать сказки [53] сказки — показания холопов, что сами мертвяка видали.

«Я, конюх Иван. Сын Митрофана.

Служу при доме барина моего князя Кантемира Константина Дмитрича.

Писано рукой капитана Осипова с мох слов.

Вчера ночью я был на кунях дома барского в селе Архангельское, где сам жительство имею. Там я был не один, но со стряпухой Катериной и девкой Аксиньей, что такоже при кухнях работает.

Ночью поднесла мне стряпуха водки. Много пришлось на морозе потрудиться. Водка она и согреет. Выпил я полштофа…»

Порфирий прервал своего начальника:

— Чего? Да с полштофа не токмо покойника увидеть можно.

— Ты погоди, Порфирий. Дослушай.

Зотов продолжил чтение:

«Я с полштофа и пьяным не бываю, ибо росту изрядного и привык к тому. Да и девка с поварихой мои слова подтвердить могут.

В полночь зашел на кухни в одной рубахе управитель. Тот самый, что помер от удара ножом. Сказывали разбойники постарались и упокоили сердешного.

На вид он был живой. Токмо рубаха его в крови была.

Подошел к нам. Мы стояли чуть живы со страха. Просил поесть. Я указал ему на стол. Стряпуха наша совсем голоса лишилась и мычала токмо. А упокойник поел да был таков. На мороз пошел в одной рубахе. И босой он был…»

(Документ приведен мною в точности. Скопировано слово в слово как в том документе, что нашел я в архиве господина Волкова.)