Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

Гризамент испустил страх, потрясший дом. Выскользнул из своей личности, как и весь остальной он, – в ручьях, в отливе, в стоках. Его переписали. Его стерли чернила, которые, победив, в удовлетворении от момента вернулись к своей бездумной форме и пролились из воздуха темным дождем.

Вернулась стена. Вернулась кухня. Мокрый дом снова был полон дохлой рыбы.

– Что ты наделал? – кричала на Билли Берн. – Что ты наделал?

Ощущение – всякое ощущение Гризамента – пропало. Остался только немертвый архитевтис, все еще шевелившийся, вонючий, химический в своем аквариуме: несчастная шкура шелушится, несчастные щупальца трепещут, весь облит чернилами, которые теперь были не чем иным, как темно-серо-бурой жидкостью.

Оружейные фермеры бежали. Зачем бы им оставаться? Берн осталась. Зачем бы и куда бы она делась? Она сдалась Билли и обезоружилась. Водила по воде на полу пальцами.

– Неплохо, дерзкий парень, – сказала Коллингсвуд.

Он сел, привалившись спиной к обтекающим стенам. Лондон в безопасности, без конца думал Билли, уже не жертва космического текстового тоталитаризма. Он слышал, как входят Сайра и Саймон, завидев бегство врага. Коллингсвуд повернулась к ним.

– Так, ну все, никому не двигаться, – сказала она. – Это полиция. – Все уставились на нее. – Да лан, я же подкалываю, – сказала она. – Что случилось-то, Билли? Господи, ты глянь на эту хрень. Она еще и шевелится , на хрен. – Архитевтис вяло корчился.

Коллингсвуд лениво взяла Берн за руку – та обмякла и не пыталась сопротивляться.

– Где твой призрак? – спросил у Саймона Билли.

– Кажется, пропал. – Они услышали сирены, шуршание колес по мокрой от моря дороге. Полиция приехала к дому, не так уж и затянув с появлением.

– Привет, Бэрон, – сказал Билли, когда с пистолетом в руках, моргая при виде морских разрушений, вошел Бэрон. Он со своими офицерами уставился на подергивающегося кальмара, изможденных бойцов.

– Билли, – сказал Бэрон. – Билли, мать его, Хэрроу, чтоб мне провалиться…

– Босс, – сказала Коллингсвуд и отвернулась от Бэрона. – Вижу, приехал. – Она закурила.

– Что за чертовщиной ты занималась? – спросил Бэрон.

– Тебе кратко или подробно? – спросила Коллингсвуд.

– Варди нет? – спросил Билли. Бэрон пожал плечами.

– Ты пойдешь со мной, Билли.

– Во-во, так его, босс, – сказала Коллингсвуд. – Покажите им.

– Кончай, Кэт, – ответил он.

– Я пойду, – кивнул Билли. – Главное, дайте выспаться.

– И что обо всем этом подумает быт? – спросил Бэрон.

– Коллингсвуд предоставит вам отчет, – сказал Билли.

– Это вряд ли, – сказала она, оглядывая комнату, прищуриваясь, принюхиваясь, фишкуя. – Погодите.

Билли подошел к архитевтису. Бэрон наблюдал и не мешал. Билли зашептался с ним, словно это был шкодливый пес.

– Привет, – сказал он консервированному восьмиметровому многорукому новорожденному, ползающему в лужах консерванта, вспенивая их хватательными неживыми щупальцами, изнывая без влаги.

– Это еще не конец, – сказала мертвым голосом Коллингсвуд.

– Слушай, – сказал Билли архитевтису. Тот корчил щупальца толщиной с запястья. – Ты справился. Уберег нас.

Ответом был хлюп. Коллингсвуд глубоко дышала и смотрела на Билли с каким-то раздерганным выражением. Сайра хмурилась. Билли снова услышал влажный звук.

Это была жирнющая куча рыбного мяса, которую он заметил ранее. Он увидел ее светящиеся глаза. Что-то мотнулось с боку на бок. Перед ним был цератиевидный исполин, огромный удильщик, задыхающийся на суше под собственным весом. Тот силился раскрыть кривозубую щель пасти. Смотрел, как подходит Билли, и снова махнул своим органическим плевком – своей приманкой, еще светящейся наживкой на отростке изо лба длиной с конечность. Она болталась из стороны в сторону. Рыба что, пыталась заманить Билли в пасть, хоть и тонула на воздухе?

Нет. Движение плоти-приманки не напоминало припадочные колебания мелкой морской жизни, которые рыба обычно имитировала для охоты. Она метрономила вовсе не с рыбным движением, а с человеческим. Говорила на его языке. Движение наживки напоминало наставительное покачивание пальцем. Билли сказал экспонату-архитевтису «ты нас уберег», а море отвечало «нет, нет, нет, нет, нет».

– Какого черта? – прошептал Билли.

– Что это означает? – спросила Сайра. – Что происходит?

– Это еще не конец , – сказала Коллингсвуд. – Ох, срань болотная. – У нее текла кровь. Из глаз, из носа, изо рта. Она сплюнула с кровью сигарету. – Оно только что подобралось говножопно близко.