Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

Несмотря на годы попыток отстраниться от того, что приказывали и совершали чернила на спине (воспоминания об убийствах позади, близкие крики тех, чью смерть он не видел), Пол нахватался криминальных идей. Как иначе? Он знал, что большинство беглецов ловят потому, что они недооценили, как далеко должны уйти, и рано замедлялись, так что просто продолжал бежать.

Рука сжимала чернильницу. Он чувствовал, как жидкость кусает большой палец, когда плещется. Она была слишком слаба для чего-то еще. Он знал, что его будут искать не только лондонманты, но и старые сотрудники Тату, скучающие по боссу. Он знал, что его найдут.

Охотиться будут Госс и Сабби. Если их купишь – то купишь. Им неймется вернуться на службу набитому дураку на его спине.

В этот раз Пола покалечат. Он знал, что его ослепят, заточат без конечностей, заставят глотать витаминозную кашу без языка, который ему тоже не дозволят.

Наконец-таки он замедлился. Он не чувствовал усталости. Осторожно огляделся.

– Что, бесишься? – прошептал он так, чтобы слышала только его кожа. – От незнания, что происходит – слепой и немой? – Наверняка чувствуешь, что я бегу.

Он услышал звон стекла. Почувствовал фишечные взрывы, которые в новостях, скорее всего, нервно представят «коктейлями Молотова». Пол перескочил через железную ограду на замусоренный угол между улицами – озелененный недосмотр, слишком маленький, чтобы считаться сквером. Съежившимся беглым зверьком вдали от глаз домов он залег в кустарниках и стал думать.

Тату не подавал голос. Наконец Пол встал. Тату не двигался. Пол поставил перед собой маленькую чернильницу. Уставился на нее так, словно попытает удачи с врагом его кожи-мучителя, словно будет сотрудничать с Гризаментом. Наблюдал, как за ним наблюдают чернила.

Прошептал им.

– Спасибо за предложение, – сказал он. – Спасибо. За… ну знаешь. Предупреждение. И обещание позаботиться. Спасибо. Ты думаешь, мне хочется, чтобы теперь мной рулил ты ?

Встал. Расстегнул ширинку и размашисто нассал в емкость, растворяя и разбрызгивая крошечную сущность пепельного короля Лондона, буквально смешав с мочой и грязью.

– Иди в жопу, – прошептал он. – Тоже иди в жопу. Иди в жопу точно так же, как он.

Когда он закончил, в бутыльке осталась только моча. Он достал бумагу, на которой рука Билли позволила Гризаменту писать себя. Любезный ветер раздвинул последнюю упрямую листву, чтобы уличный фонарь светил прямо на бумагу. Пол просмотрел все страницы. Складывал сведения о Билли из обрывков в его сумке. Лоскутный детектив. Он размышлял.

На одной странице он задержался. Сел спиной к ограде, читал и перечитывал много раз. Сложил, приложил ко лбу, думал и думал.

Наконец, снова топча улицы своими поношенными «Конверсами», нашел телефонную будку. Пробрался через дебри фирм, переводящих оплату на абонента и забирающих свою долю – даже в эту ночь, – пока не дозвонился до номера на бумаге. Голосовая почта.

– У меня листовка, которую вы распространяли, – сказал он. Прочистил горло. – Это Мардж? У меня ваша листовка. Я знаю, где Билли. Хотите встретиться? Я знаю, сегодня на улице странно, но либо сейчас, либо уже никогда. Я жду здесь. Вот номер. Позвоните, когда получите сообщение. – Он назвал номер. – Я хочу, чтобы вы меня забрали, и хочу, чтобы вы приехали немедленно. Я расскажу всё.

Наконец – хотя и нерешительно – Тату вздрогнул. Движение это – случайно или нет – совпало с ужасной дрожью истории. Ее ощутили все. Нагрев, тление и исчезновение. История обгорала.

– Почувствовали? – спросил Фитч.

Если Пол сдастся тому, что носит, и Тату перегруппируется и вернется за ними, им конец. Лондонманты были единодушны. А возможно, Пол даже пойдет на сотрудничество с Гризаментом – жалкими каплями в его руках, вернет их остальному жидкому преступнику, в таком случае им тоже не жить.

– Можете себе представить их дуэт? – спросил Билли.

Но никто не слышал его за перехлестывающимися спорами. Фитч кричал на Дейна и Билли за то, что они отпустили Пола, потом затих и только бурчал. Дейн поистине страшно бушевал в ответ, потом вдруг махнул рукой, высовывался в люк или окно и шептался с Вати, который, если и очнулся в кукле, говорил так, что остальные не слышали. Лондонманты кричали на Фитча, несмотря на его пост, из-за действий, которые, как они до сих пор не могли поверить, он допускал. Сайра молчала.

– Слишком много опасностей, – говорил Фитч. – Он нестабилен. Тату теперь снова в городе. Как только сможет, он направится к Госсу и Сабби . Вы понимаете? Тогда они придут за нами… и умрем не только мы.