Ника Ракитина: Книга Кораблей. Чародеи [СИ]

Конец лета 3050 года от Завета Трилла в Мерриане выдался непривычно жарким. Почитай, две недели не было дождя, и трава в округе пожухла и пожелтела, склоняясь вдоль дорог неопрятными пыльными космами. Полуденное солнце жгло немилосердно, всё живое попряталось от жалящих стрел и только древесные цикады, не умолкая, вели свои песни в кронах хвойной рощицы.

Рощица эта, протянувшаяся вдоль дороги, хоть и стояла близко к городу и род и ла в положенное время под сенью своей рядовки, моховики да лисички, местом считалась таинственным, если не сказать, пугающим. Виной всему был дольмен, замшелые ступени которого вели на выщербленную временем круглую площадку из серых плит. Никто точно не знал, когда дольмен появился здесь, кто его построил, и была ли роща посажена специально, чтобы скрыть портал от любопытных глаз.

К слову, похожие дольмены встречались вдоль многих дорог Даринги. Поговаривали, что сделали их во времена самого Завета: то ли пришлые, то ли еще какая зараза, неизвестно. Простой народ противность эту старался обходить стороной, а магов столичных, по слухам, пользующихся порталами всё равно, что лошадью или повозкой, не любил. Так что спрашивать у них не спрашивал, да и желания такого не имел, ибо ордалианская церковь волшбу не одобряла и чад своих всячески оберегала от встреч с оной.

Вот и в этот жаркий полдень свидетелями появления в роще высокого человека в сером плаще оказались только пара чижей да промелькнувшая по еловой ветке пышнохвостая белка. Мужчина возник внезапно, окруженный голубоватым сиянием. Покачнулся, оперся на один из наклонных камней и с шипением отдернул руку — дольмен обжег, точно раскаленная сковорода. Пришелец потряс кистью и подул на покрасневшую ладонь. Легко сбежал по низким ступеням, присел на поваленное дерево и стал копаться в поясной сумке. Несмотря на солидный по здешним меркам возраст — а было человеку около тридцати — движения его степенностью не отличались: руки, извлекая на свет крошечную непрозрачную бутылочку, порхали ловко и немного нервно. Мужчина пролил каплю содержимого на пострадавшую ладонь, растер и снова поднялся на ноги. Покрутил головой, оглядывая посадку, с наслаждением вдохнул полной грудью аромат хвои и пошел с поляны.

Прохладная тень рощицы скоро закончилась и дорога встретила пришельца пылью, солнцепеком и перспективой неприятного путешествия пешком. Мужчина вытер пот с вмиг повлажневшего лба и стянул с плеч плащ. Прикрывшись рукой от солнца, с надеждой оглядел змеившуюся в полях дорогу и удовлетворенно ухмыльнулся — вдоль рощицы двигалась телега, груженная плотно набитыми мешками. Возница был стар, устал и нелюдим, однако, догнав странника, придержал кобылку и с любопытством на него уставился. Скользнул взглядом по ладной фигуре, по длинным смоляным волосам, свободно раскинутым по плечам и отчего-то встревожился, встретившись с глазами черноволосого. Глаза эти оказались такого светлого оттенка, что радужка смотрелась почти белой, а темно-бурые точки зрачков напоминали глаза ворона, смотрящего из человечьей головы.

— Э-э… — протянул возница, поскребя пальцем белесую щетину на вычерненном солнцем лице и оценив богатую одежду странника, — а чой-то благородный господин посреди дороги делают? Один, да еще и пеший?

Покосился на рощу позади путника и суетливо провел двумя перстами по лбу: слева направо.

Благородный господин, очевидно решив не выдавать свою причастность к магическим перемещениям, пожал плечами:

— Лошадь-то была, мил человек, вот только люди лихие отобрали, и получаса не прошло. Трое их, а я один, без оружия. Какое уж тут имущество — жизнь дороже. Оттуда выскочили, — мужчина кивнул на ельник, — туда же и утекли, как сквозь землю провалились.

Голос у странника был приятного бархатного тембра, с легкой хрипотцой.

— Ох, Судия спаси… — зачастил старик, — не иначе короеды опять темные дела проворачивают. Вот не далее, как с неделю назад девка на этом самом месте пропала, отец Якуб давеча с амвона вещал, что их это работа, а как же иначе… А вы, сударь, никак в город ехали, али куда?

— В город, да, — кивнул черноволосый и окинул быстрым взглядом мешки, припорошенные мучной пылью, — в Мерриан. С мельницы едешь? Может, и меня подбросишь до ворот? Доброе дело Судию порадует.