Анна Удьярова - Остров Укенор

— Они хотят, чтобы ты рассудил их, — Лирц услышал это так ясно, словно кто-то налил воду в чистейший хрустальный бокал.

Мастер Реальнейшего стоял рядом, совершенно, казалось, не удивлённый карнавалу диковинных существ вокруг.

— На самом деле, ничего необычного в этом нет, — пожал он плечами. — Они истосковались по справедливости.

В этот момент один из просителей — маленький мальчик на длинных и тонких птичьих ногах — потянул Лирца за рукав и захныкал. В то же время другой, огромный, с шеей, покрытой лиловой рыбьей чешуёй, осторожно приподнял на руках странный головной убор, похожий на картонную корону в форме огромного листа. Лирц замотал головой, но верзила без труда нацепил на него корону, что встретило одобрительный рёв присутствующих. Кто-то принёс кресло, в него усадили безвольного бывшего слушателя и почтительно поволокли к выходу (от зыбкости этого живого средства передвижения подступала тошнота). Лирц в панике оглянулся и заметил, как Унимо, оттеснённый к белой стене, ободряюще улыбнулся.

И тогда бывший слушатель в первый раз пожалел, что когда-то услышал о реальнейшем.

Комната сменилась комнатой побольше, даже очень большой: стен её не было видно. И всё пространство, сколько его можно было охватить взглядом, было заполнено толпой.

Лирца в его кресле поставили на помост, принесли и поставили рядом низкий столик с вином и фруктами. Перед помостом, грубо отодвигая толпу назад, верзила с рыбьей шеей освободил небольшую площадку. Затем вперёд выступил кто-то, кто выглядел как человек. Он поклонился и, опустив взгляд, стал нараспев произносить что-то, но этого языка Лирц тоже не знал — хотя он знал десять диалектов Шестистороннего и ещё шесть иностранных языков, включая синтийский. Спустя некоторое время, наполненное требовательным завыванием, к помосту вытолкнули ещё одного человека, который очевидно не хотел такого внимания. Одетый в чёрное, высокий, немного похожий на Тьера. Сначала он пытался вырваться из круга, но его не пускали, сплетая руки, крылья, лапы, и он смирился, застыл и с наглой улыбкой уставился на Лирца.

Тем временем тот человек, который что-то произносил, замолчал и стал тоже смотреть на бывшего слушателя. А с ним — и все, кто был в толпе. И это было невыносимо. Они все ждали чего-то, но Лирц не мог ничего понять. Он растерянно огляделся и вздрогнул от неожиданно близкого мелодичного перезвона бубенчиков, волшебного в этой суете громких и яростных звуков.

Шутовская шляпа Унимо была украшена бубенчиками, как полагается. И он сам смиренно устроился у подножия трона бумажного короля.

— Этот человек, который стоит перед тобой, убил своего брата. И они просят тебя рассудить по справедливости, что с ним сделать, — не смотря на Лирца, тихо произнёс Унимо. — Но это ещё не всё. До этого его уже осудили за убийство того же брата и по законам Королевства приговорили к смерти. Тут всё было просто. Столкнули с обрыва в море. Но он случайно выжил, выплыл, выбрался на берег. А потом выяснилось, что и брат жив: подстроил своё исчезновение и улики против брата, чтобы получить в наследство лавку отца. И вот этот брат возвращается, узнаёт и убивает брата уже по-настоящему. Как тебе?

Лирц зажмурился и помотал головой.

— Надо что-то решить, — заметил Унимо. — Они ждут, Мастер Справедливости.

О да, они ждали: из этой толпы можно было бы сделать картинку для энциклопедии к слову «ожидание».

Лирц почувствовал своё сердце лисой в клетке, когда она снова и снова бросается на решётку рёбер, теряя шерсть и когти.

Мастер Справедливости.

Как это (не) справедливо!

— Я не могу, мне нужно подумать, — прошептал Лирц, чтобы отпугнуть волка времени горящей головёшкой из костра бессмысленных действий.

Унимо пожал плечами, а существа в толпе стали переглядываться и перешёптываться.

— Тот, кто медлит, уже принял решение, — обернулся Мастер Реальнейшего. — Но не беспокойся: любое твоё решение будет справедливым, ты ведь Мастер Справедливости. Довольно простая роль, согласись.

— Я не хочу, — едва слышно произнёс бывший слушатель.

— Не хочешь? — зло прошептал Унимо. — А я не хочу из-за тебя быть теперь в несправедливом реальнейшем. И поверь, пока моё желание стоит больше твоего.

Лирц молчал. Он представлял, как раз за разом перед ним выталкивают странных существ, и тот человек гнусавым голосом читает и читает их прегрешения, а потом все смотрят на него, а потом наступает справедливость и всё повторяется. В Шестистороннем меняются короли, восходят и заходят звёзды, океан пустоты выносит на берег новые миры — а он всё сидит здесь в этой дурацкой шляпе и слушает непонятные гневные речи. Это несправедливо! Скорее сбежать домой, из школы, на каникулы, а из дома — в лес, весенний лес, промочить ноги и греться у костра, а потом, когда надоест в лесу — вернуться домой. Возможность уйти оттуда, где плохо — удача, оттуда, где хорошо — искусство.