Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

– Кто ты? – спросил Эрланд. И произнес, собрав все силы и энергию: – Отвечай! Я приказываю тебе!

Волк чуть приоткрыл белые клыки:

– Я – след…

Маг подошел к месту, над которым улегся зверь, и провел ногтями по утрамбованной земле под его животом. Волк зарычал и цапнул протянутую руку. Колдун резко отпрянул и на мгновение допустил страх. В ту же минуту видение исчезло. Эрланд выругал себя. Он, такой опытный в магии, позволил себя прогнать неизвестно чему! Но оставаться там больше было нельзя. С силой запахнул плащ и пошел в спальню, проклиная неведомое создание.

Вокруг высились темные, сырые стены современного Вандервилля. Он покружил по переходам первого этажа, вдруг пропустив коридор, ведущий до восточного крыла. Темный дворец разнес его шаги далеко. На звук, произведенный им, свернул патруль, обходящий замок, и ему пришлось показать лицо троим солдатам, вставшим у него на дороге. Командующий ночным дозором вежливо отсалютовал и смущенно кашлянул в тяжелую кожаную рукавицу, пропуская колдуна. Эрланд почувствовал раздражение: замок воспротивился его власти. Что-то здесь было не то…

Он вошел к себе в высокую, освещенную поднимающейся луной комнату и привычно закашлялся от пыли, которой здесь не было. Ему показалось, или кто-то поднялся с кровати, когда он прошел к маленькому шахматному столику? Тень высокого человека в охотничьем костюме, в широкополой шляпе…

Эрланд опустился за стол у письменного бюро и задумался. Раздался тихий шорох… Маг медленно-медленно повернул голову в сторону окна. В углу рамы висела летучая мышь. Совершенно невероятным движением, как будто его рука вдруг вытянулась в десять раз, он схватил пискнувшее животное и сжал в ладони, медленно раздавив между пальцами. Теплое тельце затрепетало, обмякло, кожистые крылья расслабились. Колдун быстро встал, направился в угол комнаты, достал из комода маленькое вертящееся на серебрянной подставке черное зеркало и прыснул кровь на полированную поверхность…

Через несколько мгновений растекшаяся жидкость на зеркале засветилась. С другой стороны, как будто из глубины, возникло отражение, как в воде: на берегу озера, на фоне раскидистых кустов лежало то, что когда-то было женщиной – почти обглоданный зверями костяной остов человека. Эрланд отшатнулся и изменился в лице.

Высокая фигура, мерно покачиваясь на длинных ногах, спустилась на кухню. Огонь в очаге был потушен, ставни закрыты, туши убитых животных свешивались с потолка. Но вошедшему в помещение не нужен был свет, чтобы видеть. Страж опустился на стул, вытянув одну ногу и бросив дырявую шляпу на стол.

– Бурр, – позвал негромко.

Из темноты печи вынырнуло создание, похожее на карлика-уродца. У него было маленькое горбатое и брюхатое тельце с тонкими и кривыми ручками и ножками, разными глазами: одним круглым, а другим продолговатым. На худом лице, поросшем редкой рыжей щетиной, выделялся огромный нос. С лысой головы свешивался крошечный колпак. Уродец заковылял к столу и взобрался на стул напротив сидящего.

– Не изволите ли угощения, уважаемый Страж? – заканючил сопливым, лающим голосом. – Вина? Пива? Крови?

– Крови, – глухо отозвался сидящий.

– Что вы к нам так редко заходите? – Бурр щелкнул пальцами.

У него было шесть длинных тонких пальца на непропорционально маленькой и круглой ладошке. В тот же момент свешивающаяся с потолка крупная туша у самого очага вдруг как будто сжалась, и из нее выплеснулась почти черная студенистая кровь прямо в подставленный, подпрыгнувший самостоятельно глиняный стакан. Он подлетел и встал на стол перед Стражем. Тот понюхал жидкость провалившимся носом, обвел зияющими глазницами мертвого лица помещение и скривил наполовину истлевшее лицо.

– Овца…

– Овца, – виновато заерзал его собеседник. – Ничем другим не богаты… к сожалению.

– Ладно, пусть будет овца, – со вздохом сказал Страж, опрокидывая содержимое стакана в дырявый рот.

– Как вам служится? – заискивающе осмелился поинтересоваться маленький человекообразный урод напротив. – Терик не причиняет вам беспокойства?

– Борзой он у вас, – с осуждением покачал головой Страж. – Ох, и борзой! Неймется ему, места себе не находит – любовь ненавистью оборачивается и сжигает его. Ничего, надеюсь, ему не показываете?

– Ничего, ничего, – успокоил его собеседник. – Да он ничего и не увидит-то, в таком состоянии! Нервный стал, болезный… А с самого начала времени у него не было.