Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

Она опустила ручку и перечеркнула жирной чертой их имена.

Слова Тамары отдавались в ушах Ревны звоном. Через неделю? В груди раздувался крик. Она затолкала его обратно. Если разораться, это лишь станет доказательством ее непригодности.

Приговора в целую неделю, по всей видимости, не ожидала и Линне.

– Для всех троих? Командор, прошу вас, я могу воевать.

– Мне тоже кажется, что ты можешь воевать, – резко бросила ей Тамара. – С кем угодно, в том числе и со своими товарищами. Я не стану давать тебе другого пилота, для этого пришлось бы отстранить штурмана, которая летает с ней в паре. Если найдешь кого-нибудь, кто согласится с тобой поменяться, я разрешу. И больше не обременяй меня своими мелкими просьбами.

Она с гулким стуком поставила на кипу бумаг пишущую машинку и принялась печатать.

Не успела Тамара договорить последнюю фразу, как Линне уже выскочила из кабинета.

Магдалена ринулась за ней. Когда Ревна вышла на улицу, та уже схватила Линне за руку и рывком развернула к себе.

– Как ты могла?

Щеки Линне залились краской, но она смело смотрела Ревне в глаза.

– Я видела тебя в столовой. Остальным, вероятно, хотелось бы закрыть на это глаза, но я так не могу.

– Все пытаешься избавиться от меня? – выдавила из себя Ревна.

Поступок Линне ее не удивил, но предательство отдавалось болью.

– Мы никогда не хотели летать друг с другом! – ответила Линне. – Тебе нужна передышка. Но это еще не значит, что она нужна и мне.

Она опустила глаза, и Ревна услышала, что ее голос дрогнул. В чем-то Линне солгала.

– А я-то думала, что ты дорожишь честью, – сказала Магдалена.

И толкнула Линне с такой силой, что та споткнулась, запутавшись в собственных ногах, и грохнулась на доски.

– Твоое жалкое блеянье – самое отвратительное, что я когда-либо слышала. Ревна будет только рада от тебя избавиться.

– Я лишь пытаюсь удержать ее от самоубийства, – прорычала Линне. Поднявшись, она скривилась и потрясла лодыжкой, – и дать не то, чего она хочет, а в чем действительно нуждается.

И она захромала прочь, хрустя ботинками по тронутой морозом клееной фанере.

– Откуда тебе знать, в чем я нуждаюсь?! – завопила ей в спину Ревна.

В эту самую минуту она нуждалась в том, чтобы садануть кулаком и улететь куда глаза глядят на пределе скорости и возможностей, оставляя за собой огненный след. А без ложных подруг, помогающих агентам Контрразведывательного отряда, она обойдется.

Магдалена обвила руками ее плечи.

– Ничего, мы все исправим, – сказала она.

– Конечно, – ответила Ревна.

Они действительно все исправят. Но как именно, она не знала.

Ревне пришлось пройти обследование у врача базы, после чего она три мучительных ночи была предоставлена самой себе. Ее Стрекоза одиноко стояла на поле, трепеща рядом с той, на которой раньше летала Пави. Куда бы она ни сунулась, ее повсюду поджидали напоминания о том, что случалось с ни в чем не повинными людьми, когда они оказывались не там, где надо. Она была самой большой изменницей из всех, кого знала, но все так же держалась за свое место.

Тамара усадила ее подшивать бумаги, но после полуночи отпустила, и Магдалена забрала подругу в мастерскую помогать инженерам укладывать бомбы в проложенные сеном ящики. Линне куда-то пропала, но Ревне было все равно.

Когда грохот лаборатории стал для нее невыносим, она направилась в столовую и попыталась взяться за перо. Старалась не думать о полетах, о том, какой могущественной и свободной чувствовала себя в кабине. А при виде других солдат напоминала себе, что они живы, вместо того, чтобы рисовать их в воображении трупами. Повар время от времени ей что-нибудь приносил, и она прощала ему взгляды на ее ноги. Ей хотелось бы разозлиться еще больше от навязчивого интереса с его стороны, но она слишком привыкла к такого рода вниманию.

Помиловали ее на четвертый день. Когда в столовую ввалилась стайка инженеров, каждая из которых во всю мощь легких отстаивала собственную точку зрения, Ревна, подняв глаза от так и не написанного письма, углядела в самой их гуще Магдалену. Девушка выглядела мрачно.

– Что заморозить пушку, что сжечь, она одинаково станет бесполезной. – говорила Нина. – К тому же при замораживании пушек можно заодно заморозить и солдат. Чтобы использовать их в бою, нам надо усовершенствовать систему холодного режима.

– Заморозь сегодня пушку, и завтра она вновь будет в рабочем состоянии.