Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

– Но если уничтожить ее огнем, эльдам придется неделями ждать замены, если она вообще придет, – возразила ей Оля.

– Но замороженные солдаты Эльды никак этой заменой воспользоваться уже не смогут, – вставила слово Нина.

Почему они не заткнутся? Обычно их споры казались Ревне забавными, но сегодня ей хотелось схватить каждую из них за плечи и долго трясти. Неужели они не понимают, что следующим человеком – замороженным или сожженным – может стать совсем не эльд?

Магдалена отошла от них и с обеспокоенным видом направилась к столу Ревны. На секунду та подумала, что подруга идет ей посочувствовать, но девушка пожала ей руку и сказала:

– С тобой хочет поговорить Тамара.

Первым делом в душе Ревны вспыхнула надежда. Возможно, Тамаре удалось узнать что-то о ее семье? Но потом в голову пришла другая мысль – что ее, наконец, решили отправить на север, к папе. Так или иначе, но для нее вскоре все окончательно прояснится.

Когда Магдалена вызвалась проводить ее до кабинета Зимы, Ревна возражать не стала. На пороге они остановились.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила инженер.

– Нет, – ответила Ревна.

Надо быть сильной.

Тамара сидела за столом, в одной руке сжимая телефонную трубку, другой небрежно делая какие-то пометки. Когда Ревна вошла, она кивнула ей и махнула в сторону стула. Договорив по телефону, она повесила трубку, скрестила на груди руки и посмотрела на Ревну – без улыбки, хотя в ее взгляде сквозила доброта.

– Полнедели уже прошло.

Ну и что? Ревна постаралась обуздать свой гнев.

– Я чувствую себя намного лучше.

Это было совсем не так, хотя вспышек злобы у нее больше не было, а это что-нибудь да значило.

Тамара перегнулась через стол и сжала ей руку.

– Я хочу тебе кое-что объяснить. Моим родным городом был форпост Горева.

Ревна сочувственно поморщилась.

– Во время отступления чей-то меткий выстрел сразил моего штурмана. Когда мы подсчитывали потери, у меня в голове билась только одна мысль: отомстить. Я жаждала схватить ружье и вместе с парнями пойти воевать, чтобы увидеть страдание на лицах эльдов, чтобы сжечь их дома точно так же, как они сожгли мой. И даже хотела геройски умереть, лишь бы не жить без того, что было мне так дорого. Так что я знаю, каково это.

С той лишь разницей, что Тамара пыталась защитить свой дом, а Ревна стерла его с лица земли.

– Эта ярость может преследовать тебя всю жизнь. Но при этом не должна собой эту жизнь подменять. Ты меня понимаешь?

– Думаю, да.

Зачем Тамара все это ей говорит?

Зима закрыла руками лицо.

– Я вынуждена допустить тебя к полетам раньше намеченного срока, – произнесла она сквозь пальцы.

В мозгу Ревны расцвел буйным цветом огонь. Месть.

– Я готова.

– Ревна, ты не имеешь права потерпеть неудачу при выполнении очередного задания. Иначе нам придется прибегнуть к другому варианту решения проблемы…

– К какому варианту?

Тамара опустила руки. На мог она показалась такой молодой, словно первокурсница университета.

– Врач заявил, что физически ты можешь летать. Если я не допущу тебя сейчас к полетам, у Контрразведывательного отряда булет право проверить твою психику.

Ревна с трудом удержалась, чтобы не захохотать. Рано или поздно, но все неизменно заканчивается скаровцами. Она почти видела невидимую петлю, которую они затягивают вокруг ее шеи. Может, не брыкаться и дать им победить? Что еще у нее может отнять эта война?

Но Союз требовал, и она даст ему все, чего он хочет. Если ее семья действительно погибла, то кроме этой базы и сослуживцев у нее больше ничего не осталось. К тому же она лично от себя пропишет Эльде дополнительную дозу мести.

– Я могу воевать. И не сломаюсь.

Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Тамара медленно кивнула.

– Если ты говоришь, что готова, я тебе верю. Этой ночью мы сможем тебя задействовать. Если только ты полетишь с Линне.

– Вы с ней говорили? – спросила Ревна, стараясь не допустить презрения в голосе.

Это ей явно не удалось. Тамара неодобрительно поджала губы.

– Твой штурман поистине бесценен, как и аэроплан. И ты бесценна, веришь ты сама в это сейчас или нет. Клянешься, что с вами тремя все будет хорошо? Клянешься честью и родным городом?

Тамара не отрицала, что говорила с Линне, и это, по всей видимости, имело самое прямое отношение к допуску к полетам, который Ревне предстояло вот-вот получить.

– Клянусь честью, клянусь родным городом.