Анна Алмазная - Исповедь [СИ]

– Ты тварь! Бегаешь за одним, встречаешься с другим, спишь с третьим?

В голове разорвалось, спину прошило болью. Еще ошеломленный, не веря, что все это происходит на самом деле, я попытался подняться, но стул, о который я недавно ударился боком, выскользнул из-под ладони, и я вновь упал. Сел, прикрыв ладонью кровоточащий нос, морщась от вкуса бегущей по разбитым губам крови. Нос не сломан, и на этом спасибо. Куртке хана. Кровь отстирывать я ни в жизнь не умел, а отдавать матери не охота… опять плакать начнет. Может, в химчистку? Опять же время... а ходить-то сегодня. Черт, о чем я думаю?

Заохала где-то далеко продавщица, кто-то протянул мне платок, кто-то кричал, рвался в руках Миши. Саша? Помятый, всколоченный, с тенями под глазами? И возле меня сидит на корточках его блондинка? Та самая, которую я встретил в общежитии? Что за...

– Живой? – спросила она.

Саша коротким движением вырвался из рук Миши и отступил в сторону, не спуская с меня горящего ненавистью взгляда. И что я ему, к чертям собачим, сделал? Какого черта он ярится? С каких это пор он так меня ненавидит?

– Со всем городом переспать вознамерился? – тихо спросил он, когда не спускающий с него взгляда Миша помог мне встать.

– Мне не нужен город, – ответил я, вытянув из кармана флешку и шагая к Саше. Не отшатнулся… Хорошо, подумал бы я вчера, но сегодня мне было все равно. – Мне ты нужен. Был.

Он побледнел как снег и даже не шевельнулся, когда я вложил ему в руку флешку. Но пальцы сомкнул, слегка вздрогнув. Ну что же мальчик, будь мужчиной… хоть и мокрая флешка от крови, а главное, что работает.

– Пароль «блудный кот», – прошептал я ему на ухо. – И мне все равно, что ты с этим сделаешь. Счастья тебе с блондинкой. Она симпатичная. И я обещаю, что не буду пытаться ее отбить. Никого больше не буду пытаться… С меня хватит!

Вот и все. И больно с одной стороны, и облегчение с головой накрыло – с другой. Я закончил эту болезненную для нас обоих связь и теперь должно быть легче. Должно ведь?

Я избегал смотреть ему в глаза. Избегал смотреть и на эту блондинку, и на Мишу, который совал разъяренной продавщице купюру, чтобы та не вздумала вызывать полицию. Я хотел только одного – на улицу, на свежий воздух, подальше от Саши.

А на улице шел дождь. Щелкнул за спиной зонтик, скрывая меня от тяжелых, холодных, капель, легла на плечо рука, тихий голос сказал:

– Это всегда тяжело. Но лучше сейчас… пока еще не так больно.

– Бывает больнее? – тихо спросил я.

– Все мы через это проходим… – ответил Миша, – да и натуралы тоже проходят. Влюбиться не в того, это бывает так часто… Прости, я не думал, что он тебе врежет. Думал, просто подразню, послужу легким катализатором. А вот оно как оказалось… все испортил.

– Пустяки, – пожал я плечами. – Тут с самого начала ничего не могло выйти. Ты не испортил. Ты помог мне закончить.

– И теперь ты свободен, – сладко усмехнулся он.

– Не для тебя.

Миша улыбнулся так искренне, что я не мог не ответить на улыбку. Обернувшись, я увидел ярко освещенные окна магазинчика и Сашу, ошеломленного, молчаливого, пожирающего меня взглядом. Наверное, в последний раз. Завтра мы станем чужими. А когда-то было иначе? Все пустяки… наверное.

Мы шли по сумрачному городу, и капли дождя лупили в зонтик. Нос быстро перестал кровоточить, даже болеть перестал, и душа почему-то перестала. Говорить не хотелось. Приглашать Мишу за собой – тоже, но он пошел сам. Сам все правильно понял, следом скользнув в квартиру в приоткрытую дверь. Взглядом показав на кухню, я отдал ему купленные булочки и сказал:

– Сварганишь нам кофе… а мы пока поговорим.

Игорь все еще спал. Светлые волосы его разметались по подушке, губы слегка приоткрылись, меж бровей легла морщинка. Я легонько коснулся его плеча и, когда он открыл сонные глаза, лег рядом, глядя в потолок и не обращая внимания, что лежу вот так, в верхней одежде, на чистых простынях. Тихо шуршал дождь за окном, и в натопленной квартире было так легко… спокойно.

Я любил тепло. Я наелся холода в ту ночь, когда моя мать выставила меня за дверь. На всю жизнь наелся.

– Ты до сих пор чувствуешь себя виноватым? – тихо спросил я. – Почему? Почему тогда ты…

– … не рассказал правду? – сразу понял Игорь. – Я тогда и про изнасилование ничего не сказал. Просто… они все сами выдумали, а я не отрицал. Сил не было. Как подумал, что вернусь в ту школу, что должен буду…

– Понимаю, – оборвал его я.

– Ты всегда вот так. Понимаешь. Всех понимаешь, всех прощаешь, всем помогаешь. И ни слова упрека в ответ от тебя не услышишь… И когда я приперся к тебе, когда не смог выдавить что-то помимо «прости» и придумал сказочку, что идти мне некуда, ты все так же меня впустил. Без вопросов. Ты и помогаешь всегда и всем вот так – без лишних вопросов, искренне, ничего взамен не требуя.