Анна Алмазная - Исповедь [СИ]

– Нахрен иди! – он попытался вырваться, но куда там. Не сейчас, котик, сейчас мы с тобой слегка поиграем:

– Хочешь, я прочитаю, что для тебя написал… только для тебя, не для тех девчонок, за которыми ты бегаешь.

– Это ты за ними бегаешь!

Ну-ну, это мы знаем. А тебе, пожалуй, скажем полуправду:

– Я не хотел, чтобы ты достался другому, – соврал я. А может, не так и соврал?

– Убери руки!

Я не слушал. Все плыло перед глазами, контроль начинал мне отказывать. Он был рядом, такой родной, такой желанный. Такой красивый... Чувствуя, что начинаю сдаваться, я ласково провел ладонью по его шее, пытаясь запомнить пальцами ее мягкий изгиб. С каким удовольствием я бы впился в нее поцелуем, но нельзя же. Ничего нельзя. Только попугаю чуточку и отпущу… еще чуточку. Совсем чуть-чуть.

Я развернул его к себе лицом, притянул за пояс, аккуратно просунув колено между его бедрами. Не сопротивляется же… совсем не сопротивляется… Лучше бы сопротивлялся. Легче было бы отпустить. А так? Ну почему ты так мучительно податлив? Почему будишь надежду? Нельзя надеяться.

Я прижимал его к себе, шептал ему на ухо стихи, которые придумал только для него, самые лучшие, самые дорогие. Те, что никто больше не услышит… я шептал ему их в губы, не осмеливаясь коснуться их поцелуем. Еще чуточку и беги себе, куда угодно… я бы уже отпустил, но глаза твои туманятся, щеки полыхают в сумерках. И губы, губы тянутся к моим, жадно, неумолимо.

Сам еще не веря, что это правда, я ответил на поцелуй. Он открыл губы, отвечая, делая поцелуй более интимным и, когда я незаметно развязал рукава куртки, обвил мою шею руками, вплетя пальцы в мои волосы. Он прижимался ко мне всем телом, отвечая на ласки жадно и страстно, он сводил с ума, но я понимал… я не могу взять его в этой подворотне. Не могу напугать. Я хочу его не на одну ночь, не на этих пять минут безумного секса, а навсегда. И потом я заставил себя оторваться от его губ и прошептал ему на ухо: «Пойдем ко мне?»

Тогда я не знал, что именно в этот миг все и закончится.

Я никогда раньше не связывался с натуралами и только в ту ночь понял, как был прав...»

Я закончил писать и в изнеможении откинулся на спинку дивана. Это было ошибкой. Самой огромной ошибкой в моей жизни. Если бы я тогда, в той подворотне, не остановился, было бы о чем вспоминать. А так…

Мы не дошли до моего дома. Я на всю жизнь запомню длинную пешеходную дорожку с стенами акаций по обе стороны, пятна фонарей, отражающиеся от глянцевых луж, тихий шорох шин проезжавших вдалеке автомобилей. И листьями тогда пахло невыносимо, наверное, я теперь навсегда возненавижу этот запах.

Я помню, как он стоял в двух шагах от меня, опустив голову так, что волосы скрыли его пылающее в свете фонарей лицо:

– Саша… – я подошел ближе, коснулся его щеки ладонью. Он отшатнулся от меня, как от прокаженного, и прошептал:

– Нет.

– Ты хочешь меня? – спросил я, пытаясь его обнять, прижать к себе, успокоить.

Что угодно, к чертям собачьим, только бы не видеть этого затравленно-виноватого взгляда!

– Нет.

– Почему? – глупый вопрос, и так понятно. Передумал. О скольких таких, «передумавших», мне с горечью рассказывали любовники. «Натуралы». «Никогда себе не изменят, никогда не признаются, что они другие». Саша такой… увы.

– Паш, бл*ть, ну а ты подумай! – выкрикнул он и, развернувшись, убежал.

Да мне и думать не надо, почему. Я и так все понял. На этот раз я не пошел за ним, знал, что это бесполезно. И все закончилось. Здесь и сейчас. Шутка затянулась. Завтра я расскажу самой большой сплетнице, что Саша пошутил, а я отомстил, надеюсь, что этого хватит… а не хватит… так Бог с ним. У меня нет сил больше бороться.

Я с трудом выдержал день в универе. Саша меня избегал. А я играл так, как никогда раньше не играл в своей жизни. При всех смеялся над Сережкой, который поверил в розыгрыш, рассказывал, каким смешным было лицо Саши тогда, в баре. Все смеялись вместе со мной. Саша молчал. Наверное, понимал, что лучше быть посмешищем на один день, чем геем на всю жизнь.

Вечером у меня болело лицо от улыбок. И когда на моем пороге неожиданно появился Игорь, я даже обрадовался. Наверное, я бы его не пустил… наверное… но мне так не хотелось оставаться одному. И так хорошо, что рядом был кто-то, когда на моем мобильном высветился незнакомый номер. Я поднял трубку и опешил, услышав бесконечно усталое:

– Забери меня.

Как это было давно… как недавно… Это первое «Забери меня!» Эти ожидания звонка и страх, что Саша вновь позвонит. Эти игры в любовь с человеком, которому эта любовь не нужна. Это опьянение, которое вчера, наконец, закончилось.