Андрей Снегов - Меняла [СИ]

— Цезарь! Пора проводить награждение! — распорядитель стоял перед Иудой, держа в руках резной деревянный меч в обитой красным бархатом шкатулке.

Иуда IV в сопровождении охраны шел по узким внутренним коридорам Колизея, и гулкое эхо орущих трибун не давало вымолвить ни слова. Через несколько минут они остановились у железной двери с надписью «Студия XX». Император вошел в большое помещение, разделенное на две части толстой стеклянной стеной. Половина его была занята какой-то аппаратурой и множеством людей, сидящих в креслах у светящихся экранов. За стеклом на желтом песке лежало обезглавленное тело Луция Вера, а рядом стоял Иисус, потрясающий высоко поднятым мечом в такт крикам зрителей.

— Цезарь, сейчас Вы войдете в студию, и Колизей увидит Вас на арене, увеличенным в двадцать пять раз, — распорядитель с гордостью провел рукой по пульту, мигающему разноцветными лампочками. — Гладиатор снимет шлем и станет на колени, а Вы опустите на его правое плечо меч и подарите ему свободу.

Распорядитель вручил Императору меч из черного дерева, на котором золотом было выведено: «Дарующий свободу».

— Заберите у гладиатора меч! — приказал начальник охраны Иуды.

Один из операторов что-то сказал в микрофон, и Иисус-гладиатор отбросил клинок в сторону.

Цезарь вошел в студию и остановился перед победителем.

— Гладиатор, Империя и Цезарь-Именем-Христа приветствуют тебя! Сними шлем и назови свое имя!

— Иисус, — промолвил воин и обнажил голову.

Длинные темно-русые волосы рассыпались по плечам и печальный взгляд, идущий из глубин синих как небо глаз, остановился на Цезаре. Иуда IV ждал, пока воин преклонит колени, но тот медлил. По привычке, Император хотел накричать гневно, потребовать повиновения, даже рот открыл, но вдруг осекся: вокруг Иисуса возникла туманная дымка, а сам он был распят на грубо сколоченном кресте. Холодный пот прошиб Иуду, он тряхнул головой и отогнал страшный морок.

— Именем Христа, народ Рима и Цезарь даруют тебе свободу! — хрипло произнес растерянный Цезарь и вручил деревянный меч гладиатору.

Он взял его в руки и, глядя прямо в глаза Иуде, поднял высоко над головой, вызвав очередную вспышку оваций на трибунах.

Цезарь-Именем-Христа будто завороженный смотрел в густую лазурь сияющих неземным светом глаз, в темных зрачках которых плавало отражение ужаса, сковавшего бледное лицо Императора.

— Не упоминай всуе имя мое! — мягко произнес Иисус и ударил Иуду наливающимся сталью мечом.

Зрители на трибунах Колизея, вмиг утонувшие в оглушительной тишине, в оцепенении смотрели на отрубленную голову Императора, мячиком катящуюся по арене. Его глаза удивленно таращились на мелькающую круговерть праздничных тог и побелевших от страха лиц.

«Они вспоминают грехи свои» — подумал Иуда IV, и свет в его глазах померк навсегда.

Торжественный зал Академии Доминиона утопал в полутьме. Восковые свечи в бронзовых канделябрах тускло чадили, наполняя стерильный кондиционированный воздух букетом живых запахов. Сто дубовых кресел, расставленных ровными рядами перед возвышением президиума, занимали молодые люди в форме Космического Флота. В президиуме под массивным янтарным гербом Империи заседал преподавательский состав — двадцать пожилых наставников в адмиральских погонах.

— Господа курсанты, разрешите поздравить вас с окончанием Академии Космического Флота Доминиона!

Баритон Адмирала Брегкога приторным маревом плыл под каменными сводами зала, смешивался с дымом свечей и медленно оседал вниз, распадаясь на отдельные фразы.

— Сегодняшняя ночь — последняя, которую вы проведете в стенах Академии. Пять лет она была для вас родным домом, единственным прибежищем, можно даже сказать, семьей. Мы — наставники, делали все возможное, чтобы эти годы стали лучшими в Вашей жизни, и в будущем Вы вспоминали бы об Академии с благодарностью и теплотой.

Адмирал сделал театральную паузу, оглядывая сотню молодых скучающих лиц.

— Завтра утром в этом зале Император Доминиона лично вручит вам серебряные кинжалы — знаки окончания Академии. На каждом из них будет выгравировано имя владельца и контур императорской короны. Необычно в нынешнем сто шестом выпуске то, что Император находится среди вас, и, никто из присутствующих не может достоверно сказать кто он. У каждого за пять лет накопились свои догадки и соображения, но доподлинно знает Императора лишь сам Император. Завтра девяносто девять из вас должны будут подчиниться одному и поклясться ему в верности Доминиону и Короне. Я хочу подготовить вас к этому, хочу, чтобы вы поняли: вчерашний товарищ по играм станет повелителем мира, и обращение к нему должно будет начинаться со слов «Ваше Величество». Когда равный среди равных становится первым — это сложно, а когда человек вдруг возносится до положения Бога... Остается пожелать лишь мудрости взлетевшему вверх и смирения оставшимся внизу.