Дэниэл Кахелин - Сказ о наёмнике, деве и драконе [publisher - Издательские решения]

Он поднял над собой книгу – ничем не примечательную, разве что ее обложка была окрашена в черный и белый. Посреди изображения проходил клинок, разделяющий цвета.

– Это древнее искусство, – продолжал монах, – оно способно на многое.

Он усмехнулся, оглядывая своих коллег по мантиям, те закивали.

– И вот я говорю это, чтобы напомнить вам, на что именно способны руны. Они могут вершить историю, менять судьбы людей и целого мира. Да что мира – миров, – улыбнулся монах. – И когда хаос неумолимо ведет свой марш, только руны способны остановить его. – Он таинственно понизил голос. – И я, как установлено давней традицией, хочу рассказать вам историю.

Он распахнул книгу, поднимая столб пыли. Едва слышно закашлялся.

– Много лет назад, когда в мире царил хаос, а светлое окончательно перемешалось с черным, – монах вновь закашлялся, – мир двигался к своему завершению. – Проповедник перелистнул страницу. – Ведь каждый знает, – он поднял указательный палец, – что добро и зло не может быть единым целым! Оно требует клинка, что разделит этот комок тьмы и света. – Он покачал головой. – Увы, пока черное и белое собраны воедино, хаос царит в мире, обретая все больше силы, переворачивая и искажая истинные понятия, подменяя их ложными – иными словами, усложняя все и запутывая честных людей. – Монах склонил голову. – Согласитесь, – обратился он к пришедшим, – ведь куда проще, когда есть лишь злое темное и доброе светлое!

Монахи закивали. В храме послышался одобрительный гул.

– То-то же, – улыбнулся монах. – Так же думал и наш мастер рун. С высокой горы он видел, какой беспредел творится на земле, и не мог стерпеть этого. И взмыли в небо два мощных крыла. – Человек в черной рясе запрокинул голову, словно глядел в небо. – И принял наш мастер человеческий облик, чтобы понять суть человеческих сомнений, когда те рассуждают о добре и зле. Он понял.

Монах выдержал эффектную паузу. Он захлопнул книгу, положил ее на алтарь.

– Он взял руническую книгу, что способна влиять на мир, и взял меч. – Монах выхватил серебряный клинок. – И сделал так.

Человек в рясе разрубил книгу на две части. Шепот прокатился по часовне.

– Да, он поступил именно так, выбрав единственно верный способ. – Проповедник вздохнул, вытер со лба испарину. – И отныне мир делится лишь на белое и черное, – закончил он свою речь.

В часовне воцарилась тишина. Затем послышались одинокие хлопки – хлопали монахи, одобрительно кивая. Лишь тогда грянули аплодисменты. Паломники ликовали, монах торжественно улыбался.

– И помните, – заметил он. – Другие скажут вам, что все это не так, может, даже расскажут иную историю, но… – Он вновь поднял указательный палец. – Но не верьте им и помните единственно правильную историю о нашем мастере Драконе, что навсегда избавил человеческие души от тяжких сомнений.

Он кивнул в подтверждение своих слов, скрываясь в тени.

Честно признаться, я мало что понял из его слов. Впечатление от его речи напомнило мне времена, когда, зазевавшись в погожий денек, я наткнулся на представление на рыночной площади. Там не было рассуждений о свете и тьме, но зато были фокусы и громкие хлопки в ладоши.

Я посмотрел на княжну – она молча глядела на витражи с изображением воина. По-видимому, это и был Дракон. Она разочарованно покачала головой, покидая часовню.

Я шел, размышляя об услышанном. Какой толк так грубо делить добро и зло мечом? «Избавил человеческие души от тяжких сомнений», – вспомнил я слова проповедника. «Хороша помощь, – усмехнулся я. – Да как же тогда понять, где добро, а где зло, если сомнений нет? Что-то явно не вяжется, – думал я. – И почему вообще пришлось разделять белое и черное, что за хаос и, самое главное, как разрубание книги убережет от него мир?» Голова шла кругом.

Мы двигались не спеша. Зимний лес завораживал. Скоро появилась тропинка. Возможно, по ней мы доберемся до деревни, а оттуда уже до города. Я вздохнул, втягивая побольше воздуха. Мороз защекотал ноздри, легкие наполнились прохладой. Я посмотрел на белое небо: облака сыпали снегом, словно мешки с мукой. Должно быть, это высокие башни драконьей цитадели порезали их, вот и сыпет теперь. Княжна тоже о чем-то сосредоточенно думала.

– Как тебе проповедь? – поинтересовался я.

– Ужасно, – хмуро ответила Сандра. – Поверь, мир не делится на черное и белое. Сколько ни дели – ничего не выйдет.

Она вздохнула.

– Кажется, ты разочарована, – заметил я.