Дэниэл Кахелин: Сказ о наёмнике, деве и драконе [publisher: Издательские решения]

Благодарю Liudmila Ménager за иллюстрации и Алексея Фёдорова за помощь в издании книги.

Дизайнер обложки Надежда Надеждина

© Дэниэл Кахелин, 2019

© Надежда Надеждина, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-2942-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Много разных историй начинается в придорожном трактире. Чаще всего там они и заканчиваются. Бывает, заезжего купца, который много болтал и еще больше пил, подстерегут разбойники. Бывает, местные что-то не поделят, и тогда полетят зубы. Или, может, трактирщик захворает, а подменит его женушка-красавица. Чаще всего случается все сразу: закончится одна история – и сразу начнется новая. Но моя история, хоть и начинается в одном обычном придорожном трактире, последствиями уходит далеко за его пределы.

…Это была очередная ночь моей привычной, отмеренной богами жизни. И свою жизнь видел я если не в гробу, то, по крайней мере, на дне кружки. Должен сказать, что я требовал у трактирщика хотя бы бочку, но тот качал своей лысой башкой и говорил, что с меня хватит. Я не сильно расстроился – это пойло стал бы пить разве что тролль, да и то с похмелья. Я же пил то, на что хватало монет. А их не хватало. Звонкие медяки перевелись еще на прошлой неделе, зато кошель был легок и не привлекал лишнего внимания. Трактирщик знал меня давно, кружка разбавленной жижи в долг – обычное дело. И да, у тролля было больше шансов заработать на жизнь. Он сидит под мостом и жирует, грабя путников, – я же ношусь по лесам и вою волком с голоду.

Обычно я забредаю сюда по делу – например, договориться о поставках или послушать сплетни. Сегодня же мне нестерпимо хотелось напиться, поразмышлять о вечном и забыться в объятиях Анники. Но трактирщик, кажется, здоров и не сводит с меня глаз. Его краснощекая морда с хитрыми мелкими глазками напоминает мне о деньгах. Этот болван пробует на зуб каждую монету, а потом незаметно прячет в мешок с зерном. Он-то думает, что там искать никто не будет.

Я огляделся по сторонам, мельком посмотрел на сгрудившиеся мешки. Все было на своих местах; знать бы еще, в каком из мешков… Я взглянул на трактирщика, тот давно не смотрел в мою сторону. Его заинтересовали карты. Двое бродяг недалеко от меня шумно о чем-то спорили. Один размахивал картами перед носом другого и нес бессвязную пургу. Второй, видимо, был потрезвее, стучал кружкой и кричал, что больше не будет пить и отыграется. Ха, мне бы так. Пить на спор? Уж я бы и в карты проиграл, если б выпить дали.

Мне расхотелось пить ту муть, что была в моей кружке. Приглядевшись, я увидел в ней свое отражение. Небритое, косматое, расплывающееся кругами, но все-таки мое. Я продолжил осматривать трактир. Темновато. Но так оно лучше. Гори свечи и огонь очага ярче, сразу стало бы видно всю грязь. Пол, хрустящий под ногами, прожженный стол, не говоря уже о немытых рожах завсегдатаев – физиономиях картежников и моей собственной – больше в это время здесь никого и не было.

Часы шли, и мне становилось безнадежно скучно, когда в дверях я вдруг заметил компанию не слишком добрых молодцев. Их я видел впервые, но оружие и сосредоточенные лица заставили меня напрячься. Они нерешительно топтались у порога и будто кого-то высматривали, изредка переговариваясь. Один держался поуверенней и направился к трактирщику. Высокий, плечи широкие, стрижка короткая, одежда новая: смесь стальных доспехов с легкими кожаными. Меч в аккуратных ножнах, но готов поспорить: разозлишь этого господина – и он им воспользуется. Он о чем-то говорит с трактирщиком. Трактирщик что-то поспешно объясняет, лебезит и, кажется, боится его. Незнакомец говорит медленно, без эмоций. Трактирщик кивает, пытается что-то сказать. Незнакомец пожимает плечами, тычет пальцем в трактирщика. Трактирщик замолкает, обреченно смотрит на незваного гостя и неожиданно указывает на меня…

Так, дело плохо. У меня нет желания оставаться на вечерние посиделки. Двое из свиты так и остались стоять у дверей – мимо них мне точно не пройти. Еще один заговорил с бродягами – те сразу притихли. В трактире вообще стало тише. Дурной знак, пора уходить. Думать после этого пойла тяжело. Помню только, Анника говорила о каком-то тайном выходе. Проклятье, широкоплечий приближается. Как жаль, что сегодня ее нет, уж Анника точно бы выиграла мне немного времени.

Я отставляю кружку в сторону, встаю, стараясь не глядеть на широкоплечего. Поздно.