Max Austen: Спаси мою душу

Матвей протянул Олесю вскрытую консервную банку.

— Тушенка. Ешь.

Как оказалось, подвал действительно приспособлен для случаев, когда надо что-то переждать. Здесь был и свет, и холодильник, и плита, и даже туалет. Еды хватило бы на всю зиму. Ружье на стене и два пистолета Макарова, один из которых спрятан за холодильником, другой — в ящичке стола, обещали защиту от непрошеных гостей. Даже система отопления позволяла не бояться холода. Единственное, чего не хватало — кроватей. Спальными местами вместо них служили мешки, забитые тряпками.

Олесь прочел на банке: «Каша рисовая с говядиной».

— Матвей, с говя…

— Да что тут мяса-то? Совсем нет! Ешь.

Олесь с обреченностью приговоренного к смертной казни взялся за ложку. Есть мясо иногда надо — это он признавал. С первой ложки он поперхнулся не столько из-за отвратительнейшего вкуса, сколько из-за неожиданного пения Аксиньи.

— Защити-и-и-ит космос от врагов наших, обереж-ж-жет дом наш от сеятелей зла-а-а!

Девушка ходила из угла в угол с зажженной свечкой в руках.

— Аксинья, ты спятила? — глаза Марка от удивления сильно расширились, будто он увидел дьявола во плоти.

— Надо было перед отъездом заговор на добрый путь прочесть, да забыла. Теперь читаю от врагов, я же ведьма.

— Какая из тебя ведьма? Только и умеешь ауру видеть! — хохотнула Хмылка, валявшаяся на мешке.

И тут со стены упал портрет Ивана Святого — единственного мага, который попытался совершить революцию и был казнен публично на Красной площади Москвы.

Олесь понимал Аксинью. Ему, как и ей, достался бесполезный чанк. Правда, его способность чуть полезней в определенных условиях: он умеет бесконечно долго дышать под водой. Иногда маги, наделенные не использующимися чанками, чувствуют свою ущербность и хотят каким-то образом напомнить окружению, что они заслуживают называться теми, кем являются.

А вот у Стасика хороший дар: он может разрушать, выводить из строя или заставлять работать электрические приборы. Именно Стас был самым ценным работником мэра, ведь сигнализации и камеры наблюдения подвластны только ему. И еще его плеер четвертый год работает без батареек.

Матвей передал бутылку с водой. Олесь взглянул на его лицо: оно почти всегда было бледным, хмурым, но никогда блаженным. Казалось, что такой человек нисколько не эмоционален, вечно холоден и беспристрастен, но Олесю и Хмылке, его семье, было известно, что это далеко не так. За его острым подбородком, идеальным ртом и большой радужкой глаз, напоминавших синие звезды, скрывались эмоциональность и страсть. Время от времени их можно было угадать и в беспорядке черных волос.

Все уже знали, что Матвей опоздал к отбытию из-за драки с отцом, которого не видел восемь лет. Но он хотя бы встретился с ним, разве не повод для радости? Пусть родителей-немагов любить очень сложно из-за невозможности ответного чувства, но большинство магов любили своих отца и мать. Только у Олеся родители погибли еще до того как он попал в охотничью базу данных.

Ему было четырнадцать лет, когда в людской школе шла ежегодная проверка группы и резус-фактора крови — единственный верный метод узнать мага. В тот год его группа сменилась со второй положительной на третью отрицательную. Той холодной зимой в Иркутске он подался в бега.

Литровая бутылка была опустошена — Олесь, если уходил в мысли, мог выпить литров десять и даже не заметить этого. Еще одна связанная с водой особенность его организма.

Аксинья достала из своего рюкзака небольшую иконку с плохо нарисованным мужчиной. Протерла.

— Я думал, по рок-музыкантам у тебя страсть давно прошла, — хмыкнул Матвей.

— Это Иисус! Он наш спаситель, защитит от зла.

Она поместила иконку на холодильник и что-то зашептала. Религия в большинстве стран мира была запрещена еще лет двадцать назад. Владение иконами и прочей религиозной атрибутикой каралось несколькими годами колонии.

— Вы слышали, что еще лет сорок назад люди были помешаны на религии? — поделился знаниями Марк. — Доходило до войн — настолько они увлекались глупой ролевой игрой.

Сатана завыла, требуя внимания. Марк погладил собаку, после поднялся с мешка и вышел из подвала. Периодически он выглядывал в дом, чтобы проверить, действительно ли никого нет и изменилась ли погода за окном.

Упавший портрет Ивана Святого привлек внимание Матвея.

— Хороший парень был, правильно мыслил. Таких бы революционеров да в наши дни.