Max Austen: Спаси мою душу

Лилия объяла Олеся. Он почувствовал, как слезы ведьмы касаются его шеи.

— Я — твоя должница. И сделаю все, чтобы ты жил. Ни за что не позволю чертягам-ученым выжать из тебя все. Спасибо за любовь.

«Спасибо за веру», — подумал Олесь.

Холодные волны накатывали на камни, будоража кожу ступней. Легкий ветер резвился в волосах Матвея. Бревно, на котором он сидел, отсутствием тепла намекало на скоро приходящую осень. Сзади кто-то прошелся по песку. Матвей оглянулся и поднял брови, увидев Олеся. Странно, что его шаги были уверенными, а не неуклюжими, как обычно.

Подскочив с бревна, Матвей кинулся обниматься. Но объятия его удивили еще больше. Что-то в Олесе изменилось.

— Ты какой-то… другой, — с настороженностью заметил Матвей.

О смерти Лилии он уже знал. В Министерстве сказали: несчастный случай. Но Матвей не верил, ему было ведомо, что Лилия запрещала лабораторным трудоголикам забирать у мага кровь. Она мешала им добраться до материала — чем не причина убить? И теперь опустошенный, словно гранат от зерен, после десятков переливаний парень с грустью глядел в лицо Матвея.

Матвей вытянул ноги, усевшись на песке, Олесь же на них лег головой.

Пятнадцать часов назад Лилия еще оживляла его болтовней по телефону: «Помяни мои слова, в честь него создадут орден любви имени Азарова, который будет помогать магам в борьбе с дискриминацией. Скоро Министерство признает их частью общества. А мы не верили, что к этому лежал мирный путь».

«Мирный ли? — подумал Матвей. — Члены Министерства стаей волков вгрызлись в Олеся как в ягненка. Испили до дна. Обычных граждан обделили, все себе. Как бы их жадность не сгубила».

— Если я буду кашлять, ты не переживай. Так и должно быть, — чуть улыбнулся светловолосый.

Поглаживая его волосы, Матвей размышлял как лучше попросить прощения.

— Катерина и Алексей теперь действительно любят друг друга, — сказал вдруг Олесь.

— Врешь? — Матвей с нежностью усмехнулся.

— Может… Они же столько дел натворили, что, наверное, друг другу зверьми кажутся.

Неловкость и стыд забились в Матвее. Олесь, может, по-прежнему видел Матвея зверем, каким он был, когда назвал Олеся ничтожной крупинкой. Когда обвинил в том, что он верит в сказки. Когда назвал любовь людям ненужной.

Быть может, ничтожная крупинка спасла планету. Где зарождается любовь — там зарождается и мир.

— Меня отпустили. Потому что Министерству я больше не нужен.

— Прости.

Олесь чуть приподнял голову и кашлянул.

— За что?

— За мое «темное» поведение. Тебе достался злой и очень вредный пессимистичный. Но ты меня изменишь. И если ты хочешь спасать мир без революций, подлостей и пакостей, я готов. Хочешь, стану шествовать, держа трафарет с надписью «Миру мир, войне — «Нет!»? Я стану делать все, что потребуешь. Потому что…

Теплый палец коснулся губ Матвея. Убрав палец, Олесь подмигнул, закрыл глаза и нагло попросил:

— Поцелуй.

Матвей наклонился над парнем. Черные волосы коснулись лица и вместе с тем Матвея посетило пугающее чувство одиночества. Слегка поцеловав, он понял страшную правду. Олесь глаза уже не откроет.