Max Austen - Спаси мою душу

Пообедав грибным крем-супом и печеночными оладьями, Олесь и Лейсана поспешили вернуться домой. Олесь жаждал поделиться радостной новостью с Матвеем. Лилия оценила умственные способности Лейсаны, потому предложила ей остаться в лагере изучать проблемы, не решенные учеными из лабораторий. Лейсане повезло выбрать себе два помощника-мага, которые всегда будут с ней, она выбрала Олеся и Матвея. Лилия пообещала: если труды будут не напрасны, Министерство их наградит, быть может, присвоит статус ученых-эзотериков и позволит спокойно перемещаться по стране, а то и по миру.

Матвей, вернувшийся с Хмылкой после учебной подготовки, новости не обрадовался. Его поначалу довольное лицо растянулось в раздражении, он не хотел слушать бредни.

— Ты действительно веришь, что поможешь привить любовь людям?! — восклицал он.

— Ученые смотрят узко, а мы видим намного шире! Наши взгляды действительно имеют значение! — Олесь пытался достучаться до его сознания.

Матвей уселся на подоконник, на котором обычно спала Варвара. Олесь продолжал нервировать Хмылку быстрой ходьбой по залу.

— Смешно! Только люди с соответствующим образованием имеют право заниматься подобной деятельностью!

— Какое к чертям образование? Разве мы не образованны? Мы познали очень многое на опыте, и это отличает нас от протирающих стулья белохалатников! Мы можем подарить любовь людям!

Соскочив с подоконника, Матвей схватился за волосы. И прожег Олеся словами:

— Да кто ты такой, чтобы искать эликсир мира и любви? У тебя синдром мессии? Пойми ты наконец! Людей! Не! Спасти! Потому что ты — ничтожная крупинка этого мира! Я — ничто, Лей — ничто, ты — ничто!

Под ногами Олеся задрожал пол, над головой — люстра. Он взглянул на Хмылку — еще чуть-чуть, и она взорвется. Плоский телевизор сдвинулся с тумбы и полетел в Матвея. Парень уклонился, и телевизор вылетел в окно, напугав Олеся звоном стекла.

Вместе с холодом в зал пробралась тишина. Матвеевы глаза-звезды пару раз мигнули и уперли взгляд на кулон-пацифик. Олесь подумал, что Матвей приблизился, чтобы обнять его и попросить прощения за слова, но ошибся. Парень с силой дернул пацифик, порвав шнурок. Олесь отшатнулся.

— Тех, кто верит в сказки, земля не носит, — сказал Матвей. — Прими правду. Твоя любовь никому не нужна: все люди мертвы.

Вырвав у Матвея кулон, Олесь выскочил в коридор. За поиском ключа от второй квартиры он слушал вновь ставшую безэмоциональной речь. Матвей говорил о том, что захват власти — единственное действие, способное помочь живым. Живые, по его логике, только маги. Лишь они имеют право ходить по земле. Последнее, что Олесь услышал, прежде чем выйти за дверь, — пощечина Хмылки и ее злое с усталостью на языке «хватит!».

Светлые нити волос рассыпались на коленях. Лейсана не тревожила сон Олеся. Вдвоем они заснули поздней ночью за диванной беседой: Олесь жаловался на непонимание Матвея, а она, как и многих других в свое время, его утешала.

На часах было девять утра. Лейсана зевнула в ладони, потерла веки. Из распахнутого окна донеслось воркование: серый голубь сидел на подоконнике и всматривался в зал. Бессмысленные звуки раздражали. Не исчезни чанк понимать животных, Лейсана узнала бы, голодна ли птица. Пальцы растерли виски, отгоняя сон.

Лилия простым переливанием крови лишилась способностей. Но как? В мире есть вещи, которые невозможно осознать одним лишь мозгом и телом. Вещи куда более глобальные и широкие, которые не может вместить даже самый просветленный ум или компьютер. Ученые никогда не познают природу любви. Ведь то, что люди здесь, на Земле, под ней понимают, лишь крупица той любви, что существует во вселенной. Ее нельзя понять умом. Это любовь ко всему сущему: к людям, природе, ко всем явлениям, происходящим в мире, даже к самому худшему человеку, насильнику, убийце и садисту. Всеобщая любовь — умение принимать как плохое, так и хорошее одинаково ценным и нужным, это ощущение жизни, потому что она — и есть жизнь. И этот ценный дар у Лилии отняли. Или она отняла его сама у себя? Впрочем, Матвей прав: Лейсана с Олесем пока не могут ответить на этот вопрос. Как и на вопрос о связи между утерянным чанком Лейсаны и экспериментом над Лилией. Интуиция подсказывала, что связь есть.

— Олесь! А ну поднялся!

Парень попытался встать, но упал на ковер. Голубь вспорхнул, забирая с собой мелодию крыльев; вместе с голубем улетел и сон.